— Я женат.
— Жен... — Амиан запинается и оглядывается на остальных. Рядом тихо присвистывает Клык. — Что?
Безликий отворачивается к костру, словно ничего и не произошло. На лицо Гидры ложится угрожающая тень, но даже это вдруг перестает казаться Амиану хоть сколько-то важным за кавалькадой мелькающих перед глазами образов собственного прошлого.
— Вот как, значит, — тихо бормочет он. Язык будто перестает принадлежать ему, он понимает, что именно говорит, лишь услышав себя. — Прячешься. Думаешь потом вернуться к своей женушке? Думаешь, примет тебя, не бунтовщика, так абаддона? — голос сам по себе становится громче. — Видел ее хоть раз, как родился? Она знает уже, кто ты теперь такой?..
Сокрытое маской лицо обращено к нему, но разом охрипший голос, перебивающий его тираду, принадлежит Друиду:
— Заткнись...
— А вы все будто не знаете, — с горечью не сдается Амиан, — что все мы для них чудовища. И плевать им, кем мы там раньше были. Мужья, жены, братья, дети... Все едино. Ты думаешь, все у тебя как прежде станет? Сколько там тебя не было? Год? Два? Больше? Думаешь, она замену тебе не нашла еще? Ждет покорно и надеется, что ты к ней хоть так вернешься?
С каждым его словом треск костра становится громче, а пляска огненных языков — хаотичнее.
— Довольно, — цедит Гидра. — Я сказала тебе отвязаться от него.
— И правда, уймись ты, — Клык встряхивает его за плечо и натужно усмехается. — Мамка тебя к драконам не лезть не учила?
Амиана обдает тяжелым жаром. Будто со стороны он слышит собственный голос, горький и дрожащий, как у побитой собачонки:
— Моя мать меня кассаторам и сдала, — глаза Клыка округляются. — Пришел к ней ночью, как очухался. Больше у меня никого не было. А она, — Амиан шумно втягивает воздух, словно начинает задыхаться, — привела их за мной. Не помню, чтоб она про драконов мне что говорила, зато помню, что посленее от нее услышал, когда меня схватили и из дома вытащили. "Ты не мой сын, чудовище". Так она сказала, — он торопливо поднимается на ноги, стараясь не смотреть на лица собравшихся и пряча от них собственное: — Пойду подышу.
В повисшей над поляной тишине никто не пытается остановить его.
* * *
Ночной холод, с новыми силами набрасывающийся вдали от костра, приводит в порядок мысли. Амиан старается уйти дальше, но не достаточно, чтобы потерять из виду светом маяка пробивающийся из-за деревьев огонь. Под ногами хрустят ветки, обломанные, должно быть, осенними бурями, а деревья, уже сбросившие листву перед грядущей зимой, во тьме кажутся ночными чудовищами — длинными, кривыми, жаждущими теплой крови и протягивающими свои бесcчетные руки. Его передергивает от легкого прикосновения к плечу, но это оказывается лишь голая полусломанная ветвь, уныло свесившаяся на пути. Пустой и глупый страх, след прежней жизни. Кто бы ни притаился во тьме — чудовищем из них двоих все равно будет сам Амиан.