По ощущениям Ады, в неловком молчании они проводят ничуть не меньше часа, на деле же — едва ли пятнадцать минут. Никто так и не возвращается к их двери, словно бы все уже успели позабыть о них, даже разгневанный трактирщик не торопится сунуться к ним вновь. Коннор нетерпеливо ерзает на месте, то и дело поглядывая на угрюмого друга, но поняв, что разговора от того не дождется, берется за наведение порядка.
Перевернутый стол возвращается на прежнее место, а в камине, после недолгих раздумий, вновь разводится огонь, наконец освещающий все теплым живым светом. Когда бывший кассатор тянется к позабытым на полу светильным камням, Ада не выдерживает и, соскользнув с кровати, присаживается рядом с ним на корточки.
— Что это такое? — спрашивает она тихо, одними губами. Спрашивает вовсе не о том, что сейчас волнует ее в действительности.
— Штолцервальдские светляки, — так же тихо отвечает Коннор и протягивает ей один.
— Никогда такого не видела, — камень перекатывается по сложенным вместе ладоням, играет колдовским светом по коже, окрашивая ее в мертвенно-голубой.
— Я тоже, слышал только. На поверхности они диковинка, слишком дорогие, чтобы заменить обычные светильники. Тепла от них нет, да и свет больно мерзкий, но в гномьих королевствах только их и используют.
— Почему не огонь? — Ада возвращает светляка в его раскрытую ладонь и украдкой оглядывается на не двигающегося с места рыцаря, пока Коннор завязывает мешочек с камнями.
— Считают, через огонь Беленус их отыскать может, — он пожимает плечами. — Не знаю, как оно у них в самом деле, но скоро все и сами увидим.
Они оба вздрагивают от скрипа дверных петель. Ричард оказывается на ногах, стоит лишь Блезу перешагнуть порог.
— Слушай, — Адан устало прикрывает глаза и заглаживает так и не собранные волосы назад. — Знаю, что ты скажешь, дай сперва…
Ада не успевает заметить, как все происходит, собственный вскрик доносится до нее будто бы издалека. В один миг потерявший бдительность наемник оказывается на полу. Между бледных пальцев, взметнувшихся к лицу, проступает кровь.
Тяжестью собственного тела Ричард вжимает менее крупного противника в пол. Его кулак проезжает по чужой скуле.
— Знаешь, что я скажу, лживый выродок?! — зло срывается рыцарь. — Что мне еще не доводилось видеть ублюдка хуже тебя! Что я проклинаю день, когда Лодур свел нас с тобой! Вот что я скажу! — за грудки он подтягивает к себе опешившего наемника и с силой встряхивает. — Ты врал мне! С самого начала врал!
Подорвавшийся разнять их Коннор останавливается рядом, готовый оттащить друга в любую минуту.