— Потому что мне пришлось, твою мать! — Блез цепляется за его руки, пытаясь высвободиться. — Ты бы не взял с собой беглого раба!
— Я не взял бы с собой и ублюдка, лгущего и дышащего одинаково часто! Зачем ты остался с нами? Не боишься бежать от самого опасного человека в Гренне, но боишься запрета покидать город в одиночку?!
— Нет такого запрета! Нет! — кровь из разбитых губ стекает по щеке наемника, но он словно не замечает ее. Он говорит торопливо, наконец завладев вниманием Ричарда: — С меткой Триады можно отправиться в любую часть империи. Я соврал, но мне нужны были спутники!
— Чтобы, если нас догонят люди Мавра, ты бы смог сбежать, пока нас будут резать?! — удар вновь приходится по той же скуле, съезжает вбок.
— Хватит уже! — не выдерживает Коннор. — Отпусти его!
— Чтобы добраться до тайников! — из-за наклоненной головы алая струйка сбегает из носа вбок. — Ты уже был в одном, ты сам видел, что в одиночку там не выжить!
Ричард разжимает руки, отбрасывая Блеза от себя, и встает с пола, пока наемник тыльной стороной ладони пытается обтереть кровь с лица. Красные мазки пятнают черный треугольник Триады.
— Зачем на самом деле тебе в тайники? — рыцарь отходит в сторону, и Ада осмеливается выдохнуть.
— Чтобы бежать в Теллону, — вместо него отвечает Коннор и в сердцах сплевывает в сторону.
— Твой дружок догадливее тебя, — Блез нервно усмехается, садясь на полу.
— Пошел ты. Будь я и вправду догадливым — давно бы понял, какой же ты гнилой.
— Ты думаешь, — Ричард качает головой, вновь приближаясь к наемнику, — что кто-то вроде тебя достоин получить хоть монету из этих сокровищ? Кто-то, готовый оставить за собой след из трупов, лишь бы уцелеть самому?
Только сейчас Ада, как и сам Блез, замечает подхваченные им из собственных вещей ножны. Позабыв о гордости, безоружный наемник поджимается, пытается отползти назад. Шипение клинка заглушает глухой удар его спины о стену.
— Ты — проклятое отродье Лодура, — острие меча смотрит ему в лицо. — Твоя жизнь не стоит чужих страданий и смертей. Чего бы ты не желал — ты этого не заслуживаешь.
Мгновение назад нервно метавшийся в поисках спасения взгляд Блеза замирает, а в голос, стоит ему заговорить, возвращается былой угрожающий лед:
— Не тебе судить меня, высокородный мальчишка. Я делал только то, что следовало, чтобы выжить. Ты не можешь винить меня за то, что я хочу жить.
— У меня нет власти судить тебя, — клинок останавливается в паре дюймов от беззащитного горла. — Но, если только ты не сумеешь сбежать отсюда, тебя быстро отыщет тот, у кого есть. А я отдам тебя городской страже и сделаю так, чтобы ты не сумел.