Он вздрагивает, когда рука наемника ложится ему поперек груди и заставляет остановиться. Прямо перед ними оказываются спины тех, кто еще отделяет их от кассаторов и долгожданного выхода из города.
— Первым пойду, — шепчет Блез, — после меня ты, как ни старайся, подозрительнее для них не станешь.
Угрюмая сонная очередь, в которой они оказываются все вместе, становится все короче, а холод в животе все отчетливее. Взгляд Коннора различает все тот же блеск, золотой каплей падающий на один из выпуклых лучей и прокатывающийся по нему от малейшего движения, но в этот раз он привлекает его внимание сверху, с самой вершины городской стены. Не поднимая самой головы, Коннор поднимает глаза и среди зубьев венчающего стену гребня видит кажущуюся крошечной фигуру, в руках у которой зажат столь привычный ему длинный лук. В собственной руке он невольно ощущает его тяжесть, слегка шероховатую поверхность дерева и по привычке сжимает — крепко, но бережно.
— Мессир, — коротко буркает кто-то совсем рядом и по спине у Коннора сходит дрожь, — покажите ваши бумаги.
— Их нет.
Украдкой Коннор изучает лицо кассатора, пока, медленно и сонно моргая, тот сверлит наемника взглядом, и едва сдерживает громкий вздох облегчения — лицо, хоть и вполне молодое, оказывается ему не знакомо. Рыцарь, покинувший Цитадель до прибытия в нее Коннора и других детей из того же набора.
— Я не могу выпустить вас из города без бумаг, мессир, вы знаете?
— Твоя империя не позаботилась о том, чтобы дать мне ваших бумаг, — передразнивая его монотонную интонацию отвечает наемник и одним движением стягивает перчатку с правой руки, — сир кассатор. Вот все мои документы.
Он выставляет ладонь вперед, будто сам император, ожидающий, что простолюдин прильнет губами к невидимому перстню, и шевелит пальцами, вместе с ними заставляя двигаться и татуированную кожу.
— Ваше имя?
— Блез Адан.
— В городе было совершено преступление, знаете? — голос кассатора становится тише и напряженнее, а весь сон с его лица исчезает в один единственный миг. — И если вы хоть как-то…
— На меня все повесить хочешь? — нарочито громко переспрашивает Блез, и по образовавшейся за ними толпе проносятся шепотки. — Чтобы можно было на других все скинуть, а самому обратно в Цитадель сбежать? Я-то думал, Орден людей от абаддонов защищает, а не вешает на них абаддонские дела за то, что они с эльфами в родстве, расист ты херов.
— Сир Огард, — устало окликает второй кассатор, уже ждущий досмотренных с кинжалом в руке, — прав он, мы здесь затем, чтобы абаддонов за хвост ловить, а Триада и прочие выродки — не наша забота. Отпускай его.