— Вы цепляетесь к словам, сир, — холодно цедит командующий. — Этот человек вор и дезертир, и никакие слова этого не исправят.
— Под этим приговором стоит и ваша подпись, сир Олфрик. Вы сами же станете говорить, что это ничего не значит, а ваше собственное слово — пустой звук? Вы рыцарь Делориана, наша рыцарская честь — не пустяк, о который можно вытереть ноги!
— И все же именно это и сделал сир Конхобар, совершив свои преступления.
— Но вы признали его служителем Тара, и я смею требовать для него того, что и положено служителю Тара. Суд Тара, сир!
Несколько секунд требуется его призыву, чтобы достигнуть каждого уголка площади и вернуться обратно к эшафоту ревом толпы, почуявшей куда более занятное и необычное зрелище:
— Суд Тара! Суд Тара!
Сир Олфрик опускает веки, на миг теряя контроль над собой и позволяя собственной усталости показаться наружу. В этот момент Аде впервые становятся видны темные мешки, залегшие под его льдисто-голубыми глазами. Он трет их, на мгновение скрывая лицо, смотрит на кого-то или что-то сбоку от эшафота и делает странный жест, будто вежливо пытается удержать кого-то от вмешательства.
— Что ж, — он поднимает руку под взволнованным взглядом палача, почуявшего, что его вот-вот могут лишить работы на сегодня, — раз так, я возьму на себя ответственность от имени Ордена и позволю осужденному обратиться к Суду Тара. Если только он сам этого пожелает.
Ада невольно вскрикивает от радости и жмет ладони ко рту.
— Получилось! — восторженно шепчет она замершему от неожиданности Ричарду и едва сдерживается от того, чтобы броситься ему на шею. — У тебя получилось!
— Но сперва смею напомнить всем вам, — сир Олфрик с непоколебимым спокойствием закладывает руки за спину, — что решение, принятое Таром в его Суде, уже не может обжаловать ни одна живая душа, будь то даже сам император, да хранят его боги. Сир Конхобар лучник, а значит и в качестве состязания он должен сойтись на стрельбище с лучником со стороны обвинения. Лучшим лучником из прибывших со мной рыцарей Ордена. Разумеется, если Тар сочтет его достойным, — на лице его появляется улыбка, не сулящая ничего хорошего, — то дарует победу несмотря ни на что, так ведь?
— Боги… — одними губами шепчет Ричард. — Что я наделал?..
— Вы желаете Суда Тара, сир Конхобар? — учтиво интересуется командующий, впервые обращаясь к нему самому. С такой очевидной издевкой, что на просиявшие было глаза Ады снова наворачиваются слезы.
Неужели это все, к чему они могли прийти? Оттянуть время лишь для того, чтобы в итоге обрезать Коннору все иные пути, оставив лишь заведомо и неумолимо ведущий к смерти. Нужно было сделать что-то еще, ведь должно же быть еще хоть что-то, что они могут, он не может умереть сегодня…