— Стойте! — срывается Ричард, едва не переваливаясь через хлипкое ограждение. — Дайте мне поговорить с бургомистром, прошу!
— Это становится утомительно, сир, — морщится командующий. — У нас есть только два часа, перестаньте отнимать время у нас и честных горожан. Суд Тара или петля немедленно, сир Конхобар! У вас было время подумать.
Коннор в растерянности приоткрывает рот и невольно бросает взгляд на рыцаря, тщетно пытающегося прорваться к нему. Суть выбора для него звучит совсем иначе: неизбежная смерть лишь через пару часов или прямо сейчас, но со слабой надеждой, что каким-то чудом все еще может перемениться?
— Да повесьте ж вы его наконец к Лодуру! — не выдерживает кто-то из первых рядов, и остальные поддерживают его тут же поднятым шумом. — Мы тут так до утра стоять будем!
Ада чувствует, как от страха ее начинает подташнивать. Не от страха перед гремящей со всех сторон толпой, которая может легко раздавить их будто букашек, а от одного единственного взгляда на покачнувшуюся на ветру петлю, только и ждущую шанса впиться в чью-то шею. В шею Коннора.
— Вешайте!
— Сир! — перекрикивая гром толпы, молит Ричард, и рука его невольно тянется туда, где одежда скрывает кольцо на цепочке. — Вы не понимаете, мне нужно поговорить с бургомистром! Поверьте мне! Дайте мне минуту с ним, и я смогу все уладить! Пусть приедет сюда!
— Надеетесь украсть у меня преступника? — тот снисходительно усмехается. — Вы можете просидеть с бургомистром хоть целый вечер. Как только я повешу дезертира. Мастер, накидывайте петлю!
— Да послушайте вы! Я… Я…
— Милость Тары! — Ада бросается вперед, к нему. — Суд Тара не единственная форма правосудия богов для троебожников, мы просим Милости Тары!
— Милая мона, — вздыхает сир Олфрик, — прошу, не делайте это представление еще дольше и мучительнее для всех нас. Мастер…
— Вы допустили Суд Тара! — упрямо перебивает она, и подорвавшийся было палач с интересом замирает, так и не донеся петлю до шеи боящегося вздохнуть Коннора. — Почему отказываете в Милости Тары? Наши боги равноправны, но богиня и ее служители недостаточно хороши для вас, сир?
— Я этого не говорил.
— Тогда допустите Милость Тары! Позвольте богине оказать ее через любую из своих служительниц!
— Как верно подметил ваш спутник, мона, — на его лице вновь проступает печальная усталость, — мы признали сира Конхобара рыцарем, а слова, и, тем более клятвы рыцаря — не пустяк, о который можно вытереть ноги, — внимательно слушающий его Ричард невольно стискивает губы. — Став рыцарем Ордена, сир Конхобар, как и все мы, поклялся не брать себе жены, а, стало быть, сама суть обряда Милости Тары не может быть им исполнена.