— Хорошо ты рассуждаешь о продолжительности поисков, — оба они поворачиваются к поравнявшемуся с ними Ричарду. — А что скажешь о направлении?
— На тракте еще миль пять не будет развилок — не потеряешься... сир.
В его исполнении даже собственный титул звучит для Монда подобно оскорблению. И, судя по ироничному тону, наемник это прекрасно осознает. Он чуть трогает бока кобылы ногами, чтобы догнать вновь отъехавшего вперед рыцаря, и замечает вполголоса:
— А ты не чествуешь наемников, как я погляжу.
— Ты наблюдателен.
— Ты мне тоже не нравишься, — пропустив чужие слова мимо ушей, спокойно продолжает Адан. — И я думаю, что тошнить от твоей напускной правильности и рыцарской чести меня будет уже этим вечером, но...
Он резко умолкает, прерванный истошным женским визгом, ножом прорезавшим тишину леса. Из придорожных кустов, задевая ветви и щебеча, вспархивает потревоженная стайка мелких птиц. Теллонская кобыла наемника замирает сама, испуганно дергая ушами, Ричарду же, чтобы остановить своего коня, приходится дернуть на себя поводья. Он приподнимается на стременах, напряженно вглядываясь вдаль, где за деревьями скрывается вьющийся змеей тракт, словно в надежде разглядеть что-то сквозь густые темные кроны.
— Я надеюсь, никто из вас не собирается... — Адан поджимает губы, когда визг женщины раздается вновь, а конь рыцаря срывается с места, подгоняемый всадником.
Когда мимо с куда меньшей скоростью проносится и вторая лошадь, наемник лишь устало прикрывает глаза и тихо шепчет что-то на родном языке, прежде чем неторопливо пустить собственную кобылу следом.
На всех парах Ричард влетает за поворот дороги, откуда доносятся звон стали и женские рыдания, в тот самый миг, когда рослого мужчину, прежде доблестно сдерживавшего натиск сразу трех врагов, наконец сбивают с ног. Молоденькая девушка, бьющаяся в руках еще двоих из шайки, истошно вопит, когда коренастый бандит с кожаной нашлепкой на месте глаза мечом пригвождает ее спутника к грязной дороге.
— Ты глянь, — другой оборачивается к спешившемуся и обнажившему меч Монду и схаркивает рядом с замершим телом, — еще один защитничек поди нарисовался?
Одежда на них потрепанная и совершенно не подходящая по размеру, снятая, по всей видимости, с путников, которых поваленное дерево на дороге так же заставляло остановиться. Одна дверца брошенной у ствола невзрачной кареты распахнута настежь, а тело, брошенное возле копыт двух нервничающих лошадей, некогда, похоже, было возницей.