В звенящей тишине, оставленной ее замолкнувшим голосом, с каменного потолка срываются капли воды и с частым стуком ударяются о поверхность крохотной лужицы. В дальнем углу, где сейчас стоят остальные бунтовщики, слышится беспокойный шорох, а следом и мягкий девичий голос:
— Нам все же следовало назвать себя прежде, так ведь?
Миниатюрная по сравнению с первой девушкой теллонка осторожно шагает вперед. Движения ее неловкие и будто боязненные, словно она опасается подскользнуться, но, увидев ее чуть ближе, Амиан едва не бьет себя по лбу за глупость. По-эльфийски красивая девушка смотрит сквозь него и всех остальных прозрачно-голубыми слепыми глазами.
— Мы не используем своих прежних имен, — поясняет она так дружелюбно, будто и не состоит в шайке, готовящейся к завоеванию мира. — Меня зовут Видящей.
— А с чувством юмора у них неплохо... — неодобрительно бурчит северянин.
— Вы должны понять, что мы не самоуверенные выскочки и не палачи, мы знаем, что делаем, — меж тем продолжает слепая. — Моя сила позволяет мне видеть и чувствовать других абаддонов. Мы отыщем наших собратьев по всему миру и совершим задуманное. Представьте, нам даже не придется убивать — люди сами склонятся перед нами, когда увидят нашу силу. И тогда мы создадим мир, где больше не будет войн и рабства — люди станут равны под властью абаддонов, и больше ни один завоеватель не сможет отобрать ребенка у матери, потому что ей не хватает денег выкупить его из рабства!
Ее лицо чуть вздрагивает, и она осекается. Угадать ее истинный возраст было невозможно, но после этих слов Амиан готов был поклясться, что она должна была ребенком застать завоевание Феррана империей больше тридцати лет назад. Часть жителей захваченного города тогда угнали в рабство сразу, остальных же забирали постепенно, когда грабительские налоги на проживание в Делориане окончательно загоняли их в долговую яму. Из семей же первым делом, в счет оплаты долга, забирали детей — обучать будущих слуг, наемников и шлюх проще было с детства.
— Это утопия, — хрипло шепчет Мариан и ее голос отдается эхом. — Материку понадобится чудо, чтобы подобные замыслы осуществились.
— Верно, — полуостровитянка отвечает так же тихо и проводит ладонью по бритому виску. — Но разве то, на что мы способны, — не есть чудо?
Ее палец чуть дергается и стук капель обрывается.
— Меня зовут Гидра, — она отворачивается от Мариан, обращая свой взор на так и стоящего у стены Амиана. — Его, — Гидра кивает на полулицего здоровяка, — Голем. До рождения он был гладиатором и теперь не слишком болтлив. Аспид, — худощавый темноволосый парень с россыпью веснушек на бледном лице, прежде отрешенно стоявший в углу, вздрагивает и оборачивается к ней, — кассаторы схватили его за то, что он с помощью своей силы спас умирающую человеческую девчонку. А это Клык и Друид, они братья. Их отец — оборотень — мирно жил с их матерью, пока всю их семью не сожгли ночью заживо. Вшивого монстра, его подстилку и щенков. Так им сказали, прежде чем подпереть дверь дома снаружи, — она замолкает и оборачивается к седьмому пришедшему с ней абаддону. Под капюшоном его плаща блики факелов играют на совершенных чертах бесполого лица белой театральной маски и её застывшей полуулыбке. — Он с нами недавно, не любит болтать и показывать лицо. Мы зовем его Безликий. Наша сила велика и по отдельности, но лишь вместе мы непобедимы. Поэтому я спрошу вновь: кто из вас готов присоединиться к нам?