— Я не стану вам мешать, — вновь первой из абаддонов Скара заговаривает Мариан, — но и помогать вам проливать кровь невинных не стану.
— А я тебе уж сказал, девка. Видал я, как от кассаторских стрел помирают, сам не хочу и тебе такого не пожелаю. Я простой человек, мне б крышу над головой и хлеба кусок. Да еще б девицу посмазливей приласкать...
Его друг, стоящий чуть поодаль, одобрительно усмехается и кивает, а за их спинами раздается едва слышный удар капли.
— Я пойду с вами.
Даже троица мужиков смолкает и вместе с остальными удивленно поворачивается на звук голоса.
— Амиан! — выдыхает Мариан, и теперь в ее голосе слышатся совсем иные интонации, нежели при их первой встрече сегодня.
— Ты извиняй, но к людям я не вернусь. Да и куда, прямо в клетку обратно? Спасибо уж, и без того три месяца там просидел. Да и тебе чем лучше жилось, в тюрьме из дерева да с окнами?
Она не отвечает, лишь до побелевших костяшек стискивает кулаки и смотрит с напуганной растерянностью оставшегося в одиночестве ребенка. В его груди что-то неприятно екает, но чужая ладонь, опустившаяся ему на плечо, заставляет отвернуться от девушки.
— Верное решение, — хватка у Гидры крепче, чем у многих встреченных Амианом прежде мужчин, да и роста они оказываются почти одного.
— Не зря под замком держали, — северянин зло сплевывает себе под ноги, — погань демонская.
Амиан поджимает губы, но не произносит ни слова. Ему и без того известно, что думали о нем погибшие кассаторы и думают его же собратья, делившие кров в резервации. Все, кроме Мариан. И даже её он сумел разочаровать.
И все же, после всех неудавшихся побегов, он готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы полной грудью вдохнуть воздух свободы и вернуться к жизни, что осталась за чертой, у абаддонов именуемой "рождением".
— Я верю, — Гидра вскидывает голову, своим голосом перекрывая прочие, — верю, что скоро вы все поймете и присоединилась к нашему священному походу во имя справедливости для нашего вида. Поймете, что даже боги на нашей стороне, ведь не просто так они даровали нам силы, сделавшие нас почти равными им...
— Все-то мы поймем, — пропуская её дальнейшие слова мимо ушей тихо вздыхает пятый абаддон Скара — седобородый мужчина, сгорбившийся в углу, — да вот только у Гидры-то семь голов. Чья ж из ваших лишняя скоро упадет?