Мгновение его странные глаза словно изучают ее лицо, а затем наемник вдруг невесело усмехается и качает головой:
— Ты бы удивилась, насколько я понимаю. Впрочем, теперь я могу быть счастлив, раз от имперской дворянки отличаюсь тем, что не должен рожать Мавру ублюдков. Уверен, — он чуть морщится, — они бы прогрызались наружу сами.
Ада замирает, запоздало понимая смысл собственных слов, и стремительно пунцовеет:
— Я не... То есть я... Я не то имела в виду...
Мысленно она молит богов, чтобы корабль уже был готов к отплытию, и она не сумела бы оконфузиться перед ним еще сильнее, вновь ляпнув глупость не подумав, но Адан лишь пожимает плечами.
— Забудь. Я принадлежу Триаде восемнадцать лет, это давно перестало быть оскорблением.
— Это было бестактно, мне очень жаль... Постой, сколько лет?
— Восемнадцать, принцесса, — в его голосе вновь прорезаются уже ставшие привычными нотки иронии, — прибавь год к своему возрасту и...
— Я умею считать, — перебивает она с возмущением — скорее наигранным, чем искренним. — Но... Сколько же тебе лет?
— Тридцать.
Она не успевает удивиться, когда раскатом грома снизу доносится голос лично сошедшего на сушу Тритона:
— Эй, вы! Не желаете ли спустить свои задницы и благословить мой корабль своим присутствием, а?
— Хвала богам, я уж боялся пустить здесь корни! — Блез демонстративно всплескивает руками и вперед остальных спешит к грубо сколоченной из досок лестнице, ведущей к причалу. Оказавшийся у нее чуть раньше Ады Ричард почтительно замирает, пропуская девушку, и она чуть улыбается ему, едва поборов порыв присесть в реверансе, и в голове отчего-то проносится ироничная мысль, что именно его она вполне смогла бы встретить, не случись вдруг всей этой истории, на одном из балов в Венерсборге. Затянутая в дорогое парчовое платье и, пожалуй, уже замужняя.
— Будь поосторожней со своим мерзким языком на моем корабле, Адан, — не остается в долгу пират, опережая того на пути к судну. — Быть может, мне взбредет в голову узнать, насколько ты хорош в плавании за бортом.
На палубе при их появлении вновь поднимается суматоха. По команде капитана над поверхностью воды появляется облепленный водорослями якорь. Приткнувшаяся в углу Ада с восхищением видит, как новый порыв морского ветра наполняет выставленные паруса, и прежде лишь качавшееся на волнах судно приходит в движение. Сердце гулко стучит у самого горла, когда позади них все больше разрастается полоса беспокойной воды, а голые стволы сосен превращаются в тонкие лучинки.
Еще не совсем привыкнув к качающейся под ногами палубе, она проходит в нос корабля, рукой из предосторожности опираясь на борт. Ветер бьет в спину, и тело под тонкой курткой уже сплошь покрыто гусиной кожей, но за мурашками восторга она этого почти не замечает, а в голове нет и мысли отыскать своих спутников среди толпы незнакомцев.