Федеральное ведомство уголовной полиции сначала даже сообщало, что шпион посылал в Восточный Берлин магнитофонные записи ночей любви канцлера. Брандта упрекали в том, что в своем вагоне-салоне он часто принимал привлекательных журналисток, которые покидали его лишь утром. Поговаривали, что на его кровати однажды нашли колье одной репортерши.
Клаус Харппрехт так думает об этом сейчас: «Это поразительная легенда, за счет которой до сегодня живет соответствующая немецкая пресса, добиваясь небольшого увеличения тиражей. Когда мы говорили с Вилли Брандтом об этом, я как-то даже пожелал ему в шутку: «Я только желаю тебе, чтобы хотя бы четверть написанного была бы правдой. «Он тогда, несомненно, стал бы более раскованным, веселым человеком, и это касается и многих других в Бонне. То, что Брандт был жизнелюбивым человеком и мог вызывать у женщин любовный интерес, что он мог получать их даже безо всякого флирта — тут отразились с одной стороны комплексы обывателей, а с другой — серой массы, по сей день населяющей правительственные скамьи и доминирующей в Бундестаге. Бонн — питомник душевной импотенции!»
Вилли Брандт, конечно, не был тем, кого называют примерным супругом. Он и сам о себе говорил: «Я никогда не был святым, и я никогда не утверждал, что свободен от человеческих слабостей».
Но нуждался ли привлекательный человек у власти, чтобы ему «доставляли» женщин?
Герберт Эренберг сегодня вспоминает: ««Доставляли»— это слово происходит из воровского жаргона, а кое-что в методах работы спецслужб очень схоже с испытанными приемами преступного мира. Вилли Брандт для большинства женщин был таким блистательным мужчиной, что ему никого не нужно было доставлять, они приходили сами».
Ни у кого не было большего нюха на такие «мелочи», как у его собственной жены. Благородная, с тонким чувством, Рут Брандт позднее так это опишет: «Тяга Вилли в этом направлении не была для меня неизвестной».
Эгон Бар, вспоминая своего шефа, говорит: «Мы знали, что этот человек не был сыном печали. Это было его дело. И никогда не влияло на его обязанности. А это было для меня самым главным. Все остальное не было столь важно».
Но факт состоит в том, что чиновники служб безопасности во время последующего расследования дела Гийома намного больше внимания уделили интимной жизни канцлера, чем шпионской деятельности разведчика из ГДР. Они опасались, что Брандт стал уязвим для шантажа.
В этом контексте речь шла вовсе не только о пламенных поклонницах Вилли Брандта, писавших ему журналистские оды, но о совсем других дамах, которых референт, если верить отчетам Федерального ведомства уголовной полиции, подыскивал на вокзалах во время ночных путешествий.