Во-первых, этот странный Андрей Васильевич сказал «привлекаем», а не «приглашаем», например, или «просим». Он это сказал так, как будто все давным-давно было решено, и от Бориса Николаевича уже ничего не зависело. Когда привлекают без твоего согласия, то и избавиться тоже могут без него же, то есть без этого самого согласия. А это, по крайней мере, не очень приятно, если не сказать — опасно.
Во-вторых, Андрей Васильевич три раза подряд повторил прилагательное «неопределенный» да еще применительно к таким понятиям, как цель, задание и сроки. Что это значит?! Как это могут быть неопределенными цель, задание и сроки?! Из уст чекистов это слышать вдвойне непонятно. Борис Николаевич всегда с должным уважением относился к «органам» и считал их работу не просто четкой и слаженной, но и попросту несовместимой с такими зыбкими вещами, как неопределенность. Нет, это просто не лезет ни в какие ворота!
Борис Николаевич тут же высказал эти соображения Андрею Васильевичу.
— Что же, вы по-своему правы, — спокойно отозвался Андрей Васильевич. — Мы, действительно, вас привлекаем, а не приглашаем к сотрудничеству. Этого требует задание…
— В каком смысле?
— Давайте, я сначала попытаюсь вам объяснить, что мы имеем в виду, когда говорим о задании и той мере неопределенности, которую вы так точно подметили. Договорились?
— Хорошо.
— Вы сядьте, — велел Андрей Васильевич. — Информация, которую я вам сейчас сообщу, естественно, не предназначена для лишних ушей в частности и для ушей вообще. Хе-хе! — засмеялся он. — А ведь неплохой каламбурчик получился. Вы как насчет каламбурчика, Борис Николаевич?
И вновь Борису Николаевичу показалось, что все, что с ним здесь происходит, несерьезно. Что все это — театр абсурда, но не тот настоящий, где все серьезно, основательно и классически — если можно вообще так говорить об абсурде! — нет, это нечто другое, где все фальшивое, все понарошку, где каждое мгновение ждешь, что вот-вот явится некто (режиссер? Господь? кто?..), хлопнет властно в ладоши и скажет: «Закончили!»
— Что? — переспросил Борис Николаевич.
— Я говорю, вы меня слышите? — переспросил Андрей Васильевич.
— Извините. Задумался.
— Порой это вредно. А впрочем, оставим, так о чем это мы?..
— Кажется, об ушах, — напомнил Борис Николаевич.
— Конечно, об ушах! — бодро воскликнул Андрей Васильевич. — Все дело в том, что нам в самом деле неизвестно ваше предназначение, Борис Николаевич, — задушевно и даже как-то доверительно продолжил он. — Вы не думайте, я не кокетничаю и ничего не пытаюсь от вас скрыть. Дело в том, что никакого такого задания нет. Нет, и все!