Ну вот, другое дело. Мне сразу стало весело.
— Счастливо оставаться, — пожелал я ему.
— Взаимно, — несколько туманно ответил он мне.
Я кивнул и встал.
Галочка не смогла скрыть в глазах любопытство. Я пожалел ее и сказал просто, без выкрутасов:
— Можете меня поздравить. Отправляюсь на Северный полюс.
— Туда вам и дорога, — моментально отреагировала она.
Вот и делай людям хорошее. Мне сразу захотелось ответить достойно, чтобы ей было что вспоминать, пока меня не будет. Я уже открыл было рот, но…
Я вовремя понял, что в моем состоянии лучше лежать на тахте, пить пиво и есть воблу, чем вести светские беседы с женщиной, у которой популярностью ты не пользуешься.
Я закрыл рот, слабо помахал ей ручкой и вышел, и, наверное, привел ее в большее замешательство, чем если бы, по обыкновению, нахамил.
Слепой певец Стив Уандер оказался зрячим. Он смотрел на меня в упор и говорил, естественно, по-английски:
— Я только позвонил, чтобы сказать тебе, что я люблю тебя.
Английский я знаю на уровне шестого класса, но почему-то все было понятно.
— Вы к кому, собственно, — начал я, но он снова перебил меня.
— Я позвонил сказать, сколько раз я могу…
Этого я не понял, хотя слова, повторяю, каждое в отдельности, были понятны.
— Послушайте, — снова начал я, но он взмахнул неведомо откуда взявшейся в его руке битой не то от бейсбола, не то от лапты и огрел меня по голове.
Я взвыл, но не проснулся.
Он отбросил биту в сторону, подошел ко мне и обеими руками ударил меня по ушам. Голова взорвалась, разлетелась на миллиард осколков и, образовав паутину трещин, соединилась вновь.
— Старик, — сказал Стив Уандер голосом Кости Сюткина, — ты даже не представляешь, какой тебя ждет сюрприз.
Я закричал от страха и, слава Богу, проснулся.
Некоторое время я приходил в себя, тяжело дыша и всматриваясь в темноту. Дыхание медленно восстанавливалось. Я решил зажечь свет и уже отвел свою левую руку, чтобы дотянуться до лампы, стоявшей на тумбочке слева от моей тахты, но…
Но моя рука натолкнулась на стену.
Я чуть снова не взвыл — теперь уже от страха, а не боли. Слева у меня не стена, а тумбочка, господа! Я же не сошел с ума! Или…
Изо всех сил стараясь оставаться спокойным, я стал лихорадочно соображать, где и у кого могу находиться. Глаза тем временем быстро привыкали к темноте.
Так. Комната не моя, это мы уже выяснили. Комната, кстати, маленькая, и потолок, если я не ошибаюсь, низкий. Рядом кто-то сопит, и, судя по тембру, сопит женщина. Я посмотрел в ту сторону, откуда раздавалось сопенье, и смог различить кровать, на которой, видимо, и лежала эта женщина. Спя… Ну, в смысле, спящая женщина.