Сигнал пошел.
– Вы ведь девушка, да? – спрашивает мужчина.
– Женщина.
– О, конечно, простите.
Бенни улыбается под маской.
– А вы знали, – говорит Бенни, – что стаей сурикатов руководит альфа-пара и что доминирует в этой паре самка?
Он вглядывается в прорези для глаз в ее маске. Его лицо лучится улыбкой, и от уголков глаз разбегаются морщинки.
– Сурикаты пьют кофе? – интересуется он.
Голова «суриката» наклоняется вбок. Этот мужчина никогда не видел Бенни. Он даже толком не представляет себе ее фигуру. И все же он заинтригован.
Сигнал идет!
Бенни пока не знает, чем окончится их встреча, но эта открытость для любви сама по себе – настоящий подарок.
Щелканье металла о металл выводит Марбл из ступора. Она сидит одна в полумраке, держа на коленях остывшую чашку чая. Она не сообщила родителям, что приехала в Британию, и два дня провела одна в квартире. У них уже состоялся долгий мучительный разговор о ее удочерении, когда их голоса глухо звучали от слез, и с тех пор они почти не общались. Родители напомнили о себе лишь пару раз, чтобы узнать, благополучно ли она добралась до Калифорнии, а потом вернулась в Италию. Они не спрашивали, как прошла встреча. Она знала, что не спросят. Они будут ждать, когда она сама заговорит.
С того момента отношение Марбл к родителям успело смягчиться. Из послания Элинор Беннет она узнала, что ее родители оставили ей имя, выбранное биологической матерью. Малышка Матильда стала Мейбл Матильдой, и, даже изменив имя на Марбл, давний псевдоним, она невольно сохранила имя своей родной бабки. Может быть, родители и не желали признавать, что удочерили Марбл, но при этом не стремились стереть любое напоминание о ее настоящей матери.
Когда Марбл слышит, как в замке поворачивается ключ, она пугается: вдруг ограбление? – но потом вспоминает об орхидеях. Ее мать всегда приезжает полить растения, которые Марбл упорно держит в доме, хотя бывает здесь лишь наездами. Ее мать неизменно волнуется, боясь, что, открыв однажды дверь, увидит увядшие цветы, однако Марбл напоминает ей о выносливости орхидей, о том, что они растут в естественных условиях на каждом континенте, что в одном саду в Сингапуре есть орхидея, цветущая уже больше столетия.
– Марбл! – зовет ее мать.
Та не поднимается с места, чувствуя, что не в силах это сделать. Она смотрит на стоящую перед ней миниатюрную женщину. В волосах матери, от природы темно-русых, в последние годы благодаря искусному тонированию появились блестящие пряди, которые эффектно смотрятся в сочетании с сединой. Мать окидывает Марбл долгим взглядом, подходит к дивану, забирает у нее чашку с блюдцем и ставит на кофейный столик. Потом садится рядом с Марбл и берет ее за руку.