Его голос что-то делает со мной. Вызывает реакцию во всем теле. И дело не только в голосе – все его присутствие заводит меня. Его глаза выглядят так, как будто он уже знает, чего я хочу. Язык его тела очень выразителен. Улыбка неотразима. Когда Голландец тянется за салфеткой, его обнаженное предплечье касается моего, и я чувствую мурашки по всему телу. Нет, больше, чем мурашки. Страстное желание.
– Прошу прощения, – бормочу я, наклоняясь под предлогом налить воды – и впервые вдыхаю его запах. О боже. Да. Еще! Какая бы это ни была смесь гормонов, пота, мыла и одеколона… она действует.
Официант налил нам вина, и Голландец поднимает бокал, чтобы произнести тост за меня, а затем наконец-то разворачивается ко мне. Мужчина смотрит внимательно и сосредоточенно, как будто остальная часть стола исчезла и остались только мы вдвоем.
– Итак, – говорит он. – Нам нельзя вести светскую беседу.
– Нет.
– Я не могу спрашивать вас ни о чем личном.
– Нет.
– Чем больше мне говорят, что мне нельзя что-то делать, тем больше я хочу это сделать.
Его темные глаза буквально прикованы к моим, и у меня перехватывает дыхание, потому что я внезапно представляю, что еще он мог бы захотеть сделать. И что еще я могла бы захотеть сделать.
Неторопливо, не отрывая взгляда, Голландец потягивает вино.
– Я хотел бы узнать о тебе больше. – Он наклоняется вперед и понижает голос до шепота: – Давай нарушим правила.
– Нарушим правила? – потрясенно повторяю я. Я чувствую себя так, словно нахожусь в романе девятнадцатого века, и джентльмен спрашивает, может ли он писать мне запретные письма.
Голландец смеется, похоже, его забавляет моя реакция.
– Хорошо, ты не хочешь нарушать правила. А как насчет того, чтобы задать друг другу всего один личный вопрос?
Я киваю.
– Хорошая идея. Ты первый.
– Хорошо. Вот мой вопрос. – Он делает паузу, водя пальцем по краю бокала с вином, затем поднимает взгляд. – У тебя кто-нибудь есть?
Во мне что-то вспыхивает. Что-то радостное, сильное и острое одновременно. Он заинтересован.
– Нет, – говорю я, едва справляясь с голосом. – У меня… Нет.
– Отлично. – Он с прищуром смотрит на меня. – Это… я рад это слышать. А теперь ты задай мне вопрос.
– Хорошо. – Мои губы растягиваются в улыбке, потому что сейчас мы играем в игру. – Дай подумать. У тебя кто-нибудь есть?
– Ох, нет. – В его ответе есть ударение, на которое я обратила бы внимание в нормальной беседе, но у меня нет больше возможности задавать ему вопросы.
– Итак, теперь мы знаем всё, – говорю я, и Голландец смеется.
– На данный момент всё. Может, будем задавать друг другу по одному вопросу каждый вечер? Это будет наш десерт.