В 1922 г. ответственный за расстрел бывшей царской семьи Яков Юровский составил отчет об убийстве в Екатеринбурге. Он подтвердил, что вся императорская семья погибла в беспорядочной и яростной бойне, причем первым был расстрелян бывший император Николай II, за ним последовала его жена, сын и верные слуги. Гораздо страшнее пришлось дочерям, которых частично спасли драгоценности, зашитые в лифы их платьев, великих княжон добивали штыками и выстрелами в голову. Останки большинства членов семьи вернули в Петербург, в 1991 г. их перенесли в придел Святой Екатерины Петропавловского собора Петропавловской крепости, через десять лет после того, как Русская православная церковь за границей канонизировала их как мучеников. Русская православная церковь Московского патриархата провозгласила их царственными страстотерпцами в 2000 г. Однако две группы останков, сильно поврежденные из-за того, что убийцы пытались уничтожить улики, пока не приобщены к остальным. Предполагается, что они принадлежат Марии и ее брату Алексею, и они не были обнаружены до 2007 г. После их изучения они остались в хранилище вместе с архивами[140]. Тем не менее, несмотря на научные доказательства, включающие сравнительный анализ ДНК останков и ДНК принца Филиппа, внучатого племянника императрицы Александры и одного из ее ближайших родственников, в России до сих пор есть сомневающиеся[141]. Их аргументы основаны на том факте, что ДНК крови, оставшейся на платке Николая после покушения на него в Оцу (Япония) в 1891 г., не соответствует ДНК останков, найденных на Урале. Для скептиков эти сомнения остаются, несмотря на то что дальнейший анализ показал совпадение с кровью, обнаруженной на рубашке, которую носил Николай при предыдущем нападении. Дело отложено, но пока не будут захоронены последние останки и все члены семьи не воссоединятся, эта история не закончена.
В правящих классах Первая мировая война вызвала напряженность, резко обнажив запутанную природу семейных уз. Династические альянсы всегда стремились стабилизировать дипломатические отношения, но различные королевские дома снова оказались в состоянии вражды не только с иностранным врагом или бунтующими подданными, но и с близкими родственниками. Это не новая проблема, но в условиях жестокого и широкомасштабного конфликта 1914–1918 гг. отношения стали еще более напряженными и сложными. Ненависть подогревалась реакцией общественности, которая теперь была лично вовлечена в войну. Благодаря более широкому доступу к информации все – от беднейших рабочих до знати – столкнулись лицом к лицу с реальностью поля битвы, открылась правда, которая в прежние времена была бы скрыта от большинства людей. Это еще не все. Помимо душевной боли, вызванной прекращением общения детей, братьев, сестер, кузенов, которые находились по разные стороны баррикад, личная преданность отдельных людей иногда несправедливо ставилась под сомнение. Такие удары имели гораздо больший вес, поскольку действовала вся пропагандистская машина. Одной из особенно пострадавших от пропаганды была последняя российская императрица, чей брат и муж сестры служили немецкими офицерами. Несмотря на ее преданность мужу и его стране, ее тесные связи с британскими союзниками, ее ненависть к кузену кайзеру и ко всему «прусскому», к ней относились с постоянным подозрением, несправедливо обвиняя не только в поддержке ненавистного врага, но и в намеренном предательстве России и навлечении на нее бедствий. Таким образом, пример императрицы Александры наглядно отражает основные испытания, противоречия и проблемы, которые веками характеризовали реальность династической светской власти и привилегий.