Стрежнев вошел в рубку, приложился к биноклю — дорога вплоть до боровины была пустынна, только маячила, удаляясь прыгающей походкой, одинокая фигурка линейного.
«Не придет», — подумал Стрежнев о сварщике и по трапу сошел вниз. Размотал с аппарата кабель, оглядел держатель, вставил электрод. Задумался: «Лет пять, а то и семь не варил...»
— Семен! — крикнул Стрежнев на катер. — Выкинь-ка, там на баке, лоскуток старого брезента есть.
Семен спустился с катера, сунул свернутый брезент на аппарат, спросил:
— Чего, или сам будешь?
Стрежнев не ответил. Забрал щиток с брезента и полез под днище. Подошли котельщики, одобрили:
— Конечно, давай. Чего ждать...
Стрежнев думал начать с трещины, как пойдет, а уж потом варить дубляж. Включили рубильник — аппарат, как самовар, закипел. Стрежнев, устроившись на брезенте, попробовал сначала на железке — подвернувшемся обрубыше. Все глядели под катер, ждали. Стрежнев пыхтел, ложился удобнее... опять отнимал руку. Но скоро вылез, выругался в сердцах, бросил держак на землю, сказал с обидой:
— Не могу!
— Чего?.. — сострадальчески спросил Семен.
— Рука как деревянная, отвыкла. Давайте хоть леера пока, что ли...
Котельщики разожгли лампу, грели, выправляли леера. Стрежнев ждал их, стоял на палубе со щитком на голове. Потом варил, здесь было проще.
Когда обошли палубу кругом и леера закончили, Стрежнев спустил все свое хозяйство вниз и опять залез под днище. Долго еще он там ругался, ворочался... Потом послышалось ровное потрескивание сварочного огня, и на палубе облегченно вздохнули — варит!
Часа через два трещина была заварена, и Стрежнев вылез, держась одной рукой за поясницу. Котельщики тем временем прижимали к днищу домкратами дубляж.
Когда Стрежнев закончил и его, пришел сварщик Степан. Он внимательно, не спеша изучил на днище швы, сбил с остывших окалину, потом сказал, как бы обиженно:
— Ну, меня нечего и ждать было... Чище не выйдет.
— Так, чай, себе, — смущенно ответил Стрежнев. — Глухарей-то видел?
— Один оплошал, попался.
До самой темноты варили порванный фальшборт, крышки и петли люков, кольцо насадки и еще всякую мелочь.
1
И опять у них наступила передышка.
Их уже не пугала вода, которая неуловимо, но настойчиво окружала катер с трех сторон, любопытно совалась в каждую ложбинку.
Котельщики сожгли весь уголь, погремели кувалдами, выправили все, что смогли, и уехали.
И Стрежнев с Семеном второй день ходили вокруг катера с ведерками и щедро закрашивали все ушибы избитого днища суриком и голландской сажей. Потом принялись за надстройки, леера, мачту... Не только катер, но и сами они измазались этой краской. Фуфайки и даже шапки у обоих пестрели белыми и красными кляксами.