30
Утром, как обычно, собрались на реку, и никто толком не знал, управятся за эти сутки или нет.
Вышли из лесу — берега были голы, и Шилекша текла уже как бы ненужно, впустую. И легко было и обездоленно одновременно. Поэтому когда спустились к Луху и увидели бревна, то невольно повеселели. Бревенчатый пыж был разобран, бригады ушли спать или завтракать, под мостом дежурили всего четверо сплавщиков. Лес шел густо, но не из Шилекши, а откуда-то сверху, и эти четверо работали постоянно, без передыха.
На берегу, напротив моста, возле утухающего костра, дремал Чекушин. Он не уходил с реки всю ночь, дожидаясь, когда минует угроза затора.
Мужики оглядели устье своей Шилекши: посредине было чисто, но по окраинам, в кустах, мелких заливинах бревна стояли неподвижно, будто дремали на заре, спрятавшись тут от неспокойного течения.
Встали на вчерашние кобылки и поплыли к этим бревнам. Ветра почти не было, лишь по вершинам можно было догадаться, что слабо тянуло с востока. Вода убывала: ей и пора уже было убывать, а с этой ночи вдобавок стоял еще и крепкий утренник. Лужи по лесам замерзли, и на сухой траве кое-где белел иней. Но этот мороз теперь не пугал ни Княжева, ни Чекушина: на Лухе вода всегда держалась хорошо.
Где-то далеко в лесу токовал один тетерев, совсем рядом громоподобно раскатывался старый дятел. Двух других дятлов, как ни напрягался, Мишка не услышал. Значит, отходила их пора.
На завтрак в этот день не пошли, и к обеду уже все было кончено. Передали лес сплавщикам Луха, толкнули им свои кобылки и сошли на берег совсем свободные. Здесь же, возле костра, Княжев с Чекушиным подписали последние документы, и оба почувствовали себя независимо. Они пожали друг другу руки и тут же перешли как бы на новое знакомство. Чекушин начал изо всех сил расхваливать бригаду, то и дело вставлял свое «ясно-понятно», всем велел приходить на следующую весну, и видно было, что нынешней весновкой он действительно доволен. А Княжев отвечал с независимым видом, что из Веселого Мыса весновать всегда умели.
Пока переговаривались и толпились возле костра, из леса стал наплывать гул трактора. Чекушин насторожился, подняв кверху палец:
— Тихо!.. Ага... пойду встречать. Не расходитесь, сейчас груз сгружать будем.
Трактор, нагнав шуму и грохоту, у самого моста стих, и стало слышно, как бурлит возле свай вода.
Кусты зашевелились, и к костру вышли Чекушин с Пашкой, неся деревянный ящик с бутылками. Поставили его на лапник недалеко от костра, и Чекушин, довольный, сделал широкий жест рукой: