— Тебе решать, — снова пожал плечами Руни. — Одаренную, конечно, никто не будет допрашивать с пристрастием. Подчинят разум, и вся недолга.
Выражение лица Вигдис не изменилось. Только пальцы на пивной кружке побелели.
— Но тому, кому не достался дар, не досталось и этой привилегии, так?
— Если он не благородной крови. Впрочем, и сама ты знаешь. Я бы подождал, пока шум стихнет, тем более, что есть кому говорить в вашу пользу, пока вас не будет. Но решать тебе. Дома, конечно, уютней…
Он кивнул, прощаясь. Вигдис длинно и прочувствованно выругалась.
— Он прав, — сказала Ингрид. — Дай слухам время утихнуть.
— А я расскажу кое-кому из своих пациентов, как здорово мы погуляли этой ночью, — ухмыльнулся Эрик. — Чтобы через пару дней об этом знало полгорода. Все обойдется…
Он осекся. Гуннар проследил за его взглядом. В дверь входил мужчина в зеленом плаще, застежка в виде языков пламени переливалась, словно и вправду была живым огнем. Гуннар пригляделся к лицу — да, тот самый, что разговаривал с Иде. Он мысленно выругался: хотел же сказать, но показалось неважным.
— Шли бы вы отсюда, — едва слышно произнес Эрик, по-прежнему глядя на дверь, как будто ждал кого-то еще. — Это не ваши проблемы.
— Ты же не ушел, — сказал Гуннар.
Чистильщик подошел к Бьерну, бросил монету, начав расспрашивать. Гуннар пожалел, что он стоит спиной — по губам не прочитать, и расслышать не получается.
Ингрид стянула с косы завязку с дымчато-алой бусиной, сунула за пояс.
— Стражу я надеялся напугать и обойтись без драки. Этого не напугаешь. — Эрик одернул рукав, пряча под него шнур с такой же бусиной.
Бьёрн указал на них, чистильщик оглянулся, продолжил расспрашивать.
— Может быть жарко, — сказал Эрик.
Похоже, чистильщики по доброй воле своих не отпускают.
— Что с вами сделают, если узнают и вернут? — Спросил Гуннар.
На лице Эрика мелькнуло изумление, Ингрид и бровью не повела.
— Меня выпорют, его повесят.
Гуннар кивнул.
— Вигдис, вон человек его степенства, ты хотела поговорить.
Как кстати. Хотя едва ли у нее хватит выдержки не влезать, если начнется заварушка.
— Я не…
— Очень хотела, — с нажимом сказал Гуннар.
Она кивнула, поднялась из-за стола. Выражение лица, правда, не предвещало ничего хорошего, но скандал он как-нибудь перенесет. Если к тому времени все живы останутся.
— Едва ли повесят, — Эрик улыбнулся так, словно они болтали о достоинствах трактирных служанок. — Поэтому…
Он не договорил. Чистильщик направился прямо к их столу. Уселся без приглашения, широко улыбнулся.
— А что, та золотоволосая дама заскучала с вами и нашла кавалера поинтересней? Или мошну потуже?