С лестницей он явно погорячился — одолев первый пролет, пришлось остановиться, опираясь на стену. Кто только додумался так дома строить. Первый этаж — лавка, второй — зал, где хозяйка принимала гостей, жилые комнаты только на третьем. Назло всем этим одаренным не свалится. Толку-то с их плетений, если ноги все равно не держат. Впрочем, нечего Творца гневить — хотя бы не болит. Саднит, ноет, ломит, но не болит.
Занятно, совсем недавно он бы за минуту без боли полжизни отдал, а сейчас уже мало, уже хочется, чтобы и силы вернулись, и мысли перестали разбегаться. Вот уж точно, покажи палец — руку откусит. Как будто впервой его так лечили, не знает, что даром ничего не дается, и целительные плетения нещадно тянут силы не только из самого одаренного, но и из исцеляемого. Точнее, телу, чтобы восстанавливаться быстрее, чем положено Творцом, нужно сил куда больше обычного. Надо сперва отоспаться и только потом что-то думать.
Гуннар пошарил в щели над притолокой — ключа не оказалось. Странно. Прознал кто? Пришлось спуститься и постучаться к хозяйке. Та открыла, бледная, даже в полумраке лестницы видно.
— Прошу вас покинуть мой дом. Ни разу еще ко мне не врывалась стража посреди ночи, требуя обыскать жилье преступника, и я не хочу, чтобы это повторилось. Довольно и того, что второй день приходится оправдываться перед соседями за то, что пустила в дом душегуба.
— Хорошо, — сказал Гуннар.
Что толку оправдываться? Невиновные не оказываются по уши в крови над свежим трупом, так ведь?
— Только приведу себя в порядок и соберу вещи. Дайте ключ.
Она исчезла за дверью, вернулась с явной неохотой.
— А у вас как раз будет время отсчитать и вернуть задаток за следующий месяц, — добавил он, не удержавшись от мелочной мести.
Хозяйка открыла было рот, и тут же захлопнула. Правильно, с душегубом спорить опасно, вдруг ножичком пырнет. Гуннар вежливо улыбнулся, делая вид, что не заметил замешательства — расставаться с деньгами женщине явно не хотелось. Наблюдать, что пересилит, жадность или страх, он не стал, снова поднялся к себе — будь прокляты эти бесконечные лестницы!
Открыв дверь, он задохнулся, словно кто-то изо всех сил двинул в живот. Сброшенная на пол постель, перевернутый сундук с вещами, сваленными грудой, опрокинутая чернильница — хорошо, непроливаемая, хотя несколько капель все же вытекли, запятнав стол. Гуннар закрыл дверь, тяжело прислонился к ней, на миг прикрыв глаза. С обыском, значит, приходили… Он огляделся, уже внимательней. Исчезла шкатулка с деньгами и украшениями, стоявшая на каминной доске. Не было видно кольчуги. Не заметно двух очень неплохих ножей, лука и самострела: цельностального малютки длиной всего в пол-локтя. Второй такой же он когда-то подарил Вигдис как занятную и дорогую игрушку: да, пробьет почти любой доспех, но только с небольшого расстояния, и, промахнувшись, перезарядить уже не успеешь.