* * *
Народа в «Шибенице» оказалось непривычно мало — обычно к этому времени все столы заняты, а сейчас добрая половина пустовала. Еще непривычней была тишина, повисшая, едва он перешагнул порог. Гуннар оглядел зал — почти все знакомые. И вся компания здесь — вон, в углу, Вигдис, золотистые пряди закрывают узкую спину, ниспадая до самой лавки. Напротив дородный мужчина и два мордоворота в шрамах, любопытно, зачем ему при такой охране еще кто-то, чтобы к Вигдис обращаться? Вон те трое мечей явно зашли просто поесть и скоро уйдут. И вон тот купец с подручными тоже. За столом у двери скучает без дела отряд в полдюжины мечей — при виде Гуннара притихли, зыркая, словно на чудище из зверинца. Приятели Сигрун глаз отводить не стали, заржали. Тощий и долговязый парень толкнул в бок патлатого соседа, пальцем указан на Гуннара. чтобы тот точно понял над ним смеются. И вон там еще трое одаренных, их Гуннар только в лицо знал, глянули недобро и придвинулись ближе друг к другу, что-то обсуждая.
Эрик с Ингрид, зашли поесть после долгого дня. Эрик приветственно махнул рукой, Ингрид улыбнулась. Гуннар кивнул в ответ, дескать, сейчас. Подсаживаться к Вигдис Гуннар не собирался, когда она закончит с делами, даст знать. Поест пока, тем более что и компания есть. Он подошел к стойке.
— Хлеба и пива.
Бьёрн к деньгам не притронулся.
— Тебе тут больше не рады.
— Висельники будут перебирать знакомствами? — усмехнулся Гуннар.
— Может, мы и висельники, но не изуверы. Сам уйдешь, или помочь?
— Помоги, — сказал Гуннар не повышая голоса. — Если готов подтвердить свои слова телом или мечом.
Если ответит «телом», придется туго. В кулачной драке Гуннар был не силен, хотя доводилось, конечно, и бить морды и самому получать. Но это не имело особого значения — бывает, что просто приходится говорить и делать то, что должно, полностью сознавая, чем это может кончиться, потому что альтернатива еще хуже. Но Бьёрн помолчал. Очень внимательно на него глядя, взял монеты, поставил на стойку полную кружку, накрыв добрым куском хлеба.
— Разное говорят. Что взяли с поличным над распотрошенным трупом. Что сам признался, а на свободе лишь потому, что нашлось, кому занести. И что, наоборот, на виске и с огнем не признался, потому и выпустили. Кто знает, что правда?
— Если я не оговорил себя под пыткой, с чего бы мне делать это сейчас? — пожал плечами Гуннар.
Хотя близок был, очень близок, не отвлеки тогда Руни судью… Вот потому и не высказать ему все, что на душе, потому и будет снова улыбаться при встрече, хотя по-прежнему относиться уже не станет.