— Ну, еще бы! — подтвердил он. — А сейчас я проектирую новое кресло, собственной конструкции, сплошная электроника. Мне тут как-то попалась статейка по устройствам, управляемым биотоками, их используют в Германии и Швейцарии. С их помощью мозг напрямую управляет разными моторчиками, поэтому можно двигаться куда быстрей… чем на это способен нормальный организм. — Он хотел сказать: быстрее, чем нормальный человек. — Я совершенствовал систему около двух лет, — продолжал Хоппи, — и она будет намного лучше даже последних швейцарских моделей. Когда доделаю, можно будет просто выкинуть этот правительственный хлам на помойку.
Фергюсон серьезно и сухо заявил:
— Я просто восхищен силой твоего духа.
Хоппи рассмеялся и, заикаясь, ответил:
— С-спасибо, мистер Фергюсон.
Один из телемастеров протянул ему многоканальный УКВ-приемник.
— Вот, держи. Не держит станции. Посмотри, может, что и получится.
— О’кей! — отозвался Хоппи, беря приемник металлическими манипуляторами. — Еще бы не получится. Я, знаете, сколько таких дома настраивал! За милую душу заработает. — С его точки зрения подобный ремонт был делом наиболее простым. Ему даже не пришлось чересчур сильно сосредотачиваться на приемнике: все происходило будто само собой.
Взглянув на прикнопленный к кухонной стене календарь, Бонни Келлер вспомнила, что как раз на сегодня ее приятелю Бруно Блутгельду назначен визит к психиатру, доктору Стокстиллу, практикующему в Беркли. На самом деле к этому времени Бруно уже наверняка успел побывать у врача, прошел первый сеанс психотерапии и ушел. А теперь, скорее всею, Бруно уже несется на машине обратно в Ливермор, в родную радиационную лабораторию, место, где он работал еще много лет назад — до того, как она забеременела. Там они с доктором Блутгельдом и познакомились в 1975 году. Теперь ей исполнился тридцать один год, а жила она в Уэст-Марино. Ее нынешний супруг Джордж дослужился до поста директора местной школы, и она была очень счастлива в браке.
Впрочем, пожалуй, не очень счастлива. Скорее, до некоторой степени — в меру — счастлива. Бонни и по сию пору посещала психоаналитика — правда, теперь всего один раз в неделю вместо прежних трех. Она научилась понимать себя во многих отношениях, осознавать свои подсознательные порывы и систематические приступы искаженного восприятия действительности. Сеансы психоанализа, проводимые на протяжении шести лет, явно пошли ей на пользу, но излечиться окончательно она так и не смогла. Впрочем, такого явления, как «излечение», и в природе не существовало, ведь «болезнью» являлась сама жизнь, поэтому единственным выходом было постоянное самосовершенствование (или, вернее, развитие в себе способности к адаптации), в противном случае ее ждал лишь психический застой.