Я стиснул руку Тибора:
– Он должен сам объявить, что я заступаю на его место. Только он и никто другой. И ты мне в этом поможешь.
– Я?
– Найдется у тебя ломкая крушина?
Глаза Тибора удивленно заблестели.
– Я считал тебя своим лучшим учеником, но ученик превзошел учителя.
Он рассмеялся, и я вслед за ним.
Мама и Нура не понимали, чему мы радуемся.
– Можно узнать, что происходит? – обиженно спросила Нура, и ноздри ее затрепетали.
Тибор повернулся к ней и в кои-то веки ее отчитал:
– Я тебе не раз показывал этот кустик, дочка. А ты, как обычно, слушала меня вполуха. Его мелкие ягодки, столь любимые косулями, подхлестывают драчливость, а отвар сушеной коры хорош при запорах.
– И что из этого? – взъерепенилась она, не желая уступать.
– Наш друг Ноам хочет выпить со своим отцом.
– Вот именно! – подтвердил я.
– Чашу крепкого ароматного вина – ведь порошок ломкой крушины, который мы в нее подсыплем, пахнет не слишком приятно. А чтобы усилить действие, добавлю и льняного семени.
Я пояснил Маме и Нуре:
– Когда в брюхе у Панноама забурлит, ему придется отступить. И он примет решение.
Мама стремительно обняла меня и шепнула на ухо:
– Лишь бы оно было верным!
Панноам не заподозрил подвоха. Он чокнулся со мной, продолжая бахвалиться. Он заканчивал приготовления к бою, когда я заметил, что его уже донимают спазмы живота, а на впалых щеках проскальзывает болезненная гримаса. Однако его воля пыталась обуздать взбунтовавшиеся кишки, и он захорохорился еще пуще. Вдруг он побледнел и стремительно вышел.
Вернулся он смертельно бледный, но продолжал делать вид, что все в полном порядке, пока новый мощный спазм не обратил его в бегство.
На сей раз вернулся он не скоро. Он был в лихорадочном возбуждении, дрожал и истекал по́том.
– Ноам, я не смогу драться.
– Отложи бой, отец.
Он гневно взглянул на меня:
– Если я попрошу отсрочки, я подтвержу правоту Робюра. Подарю ему победу без борьбы. И он захватит деревню.
Отец отер пот.
– Я знаю, как поступить.
Он снял с шеи внушительное ожерелье из перламутровых ракушек, символ власти, и протянул его мне:
– Я назначаю тебя вождем. Всю свою жизнь я готовил тебя к этому, и твое время пришло. Ты будешь драться с Робюром. И втопчешь его в грязь.
– Отец, даже не знаю…
– Я сказал! А мое время кончилось.
Он положил руку мне на плечо, все еще покачиваясь и другой рукой опираясь о стену.
– Вручаю тебе власть. Я горжусь тобой, сын мой, и я тебя люблю.
* * *
Мама, Нура и Тибор сразу поняли, что случилось, когда я вышел преображенный, с регалиями власти на шее и отцовым оружием в руке. Мама безмолвно, чтобы Панноам не заподозрил о нашем сговоре, обняла меня, Тибор меня поздравил, Нура мне улыбнулась.