И в этот самый момент Барак воскликнул:
– Земля! Земля!
Вдали зеленел берег: широкий, высокий, надежный и зовущий. Пассажиры корабля закричали от радости: мы были спасены.
* * *
Усталость бывает наградой, а бывает препятствием. Пока мы отстраивали деревню, усталость приходилось сортировать.
С одной стороны, день был заполнен энтузиазмом, намеченные задачи поглощали все наши силы, и в сумерках мы, ошалевшие, измотанные и удовлетворенные, заваливались спать. С другой – просыпаясь в холодный рассветный час, мы думали не о сделанной работе, а лишь об оставшейся. И тогда накатывало изнеможение. Эта усталость появлялась не вечером; она настигала сознание, а не тело; это было не утомление, а скорей изнурение.
Блаженное утомление… Гнетущее изнурение…
Строить жилища, распределять их, распахивать землю, межевать участки, сажать, ткать, плести, точить, скрести, обтесывать, рубить, прошивать…
Начинать заново… Мысль об этом удручает. Когда мы беремся за дело, меланхолия тормозит радость: мы больше думаем о том, чего нам не хватает, нежели о том, что создаем. Тогда как, начиная впервые, мы устремляемся вперед.
Я боролся с апатией, отдаваясь своей двойной роли – вождя и отца. Я предал огласке истину, представив всем ребенка, которого зачал с Охотницей после свадьбы Нуры и Панноама. Эта новость никого не шокировала – только Нура сочла ее нестерпимой, – а Мама вместе с Бараком, которому никогда еще не доводилось нянчиться, тотчас взялись помогать мне. Увидев однажды, как они, стоя на четвереньках, играют с ребенком, я подумал, что Хам стал их общим внуком, плодом их любви.
Мы высадились на гостеприимный берег, богатый деревьями, травами, мхами и дичью.
Мои товарищи радовались, что Озеро наконец успокоилось и отступило. Они ежедневно устраивали молебствия, пели ему благодарственные гимны, пускали по волнам жертвоприношения, кое-кто окунал в воду свои амулеты, чтобы снискать его благосклонность. В их фантазиях потоп был приступом ярости. Когда гнев унялся, вода отступила и вновь появилась суша. Продрейфовав больше месяца, своей деревни мы не обнаружили. Что поделаешь? Лучше оставаться здесь, чем искать ее. Да и где? Если Озеро пощадило нас, не стоит отказываться от его милосердия, надо смиренно поселиться там, куда оно нас поместило.
Мы с Тибором не разделяли этого мнения. Озеро не убыло после того, как прибыло, – оно явно увеличилось. Скалы, островки и острова, вдоль которых мы двигались во время нашего плавания, и земля, на которой мы обосновались, не возникли при убывании воды: то были некогда неприступные горы. Как иначе объяснить зелень лесов, богатство растительности и множество зверей? Эти территории не подвергались затоплению.