– Что?
– Ты согласна?
– Да.
Тибор повернулся ко мне:
– А ты, Ноам?
Я ответил согласием, как и моя мать. Тибор мигом отодрал один из своих огромных карманов, стянул тканью отцову ногу выше колена, чтобы остановить кровь, поискал глазами Нуру. Белее мрамора, она стояла у него за спиной и неотрывно следила за его действиями; он ей сказал:
– Сейчас мы его прооперируем.
Я поднял голову, и мне показалось, что вдали мелькнул силуэт великана. Кто это был? Кто спас моего отца? Почему один из Охотников пощадил Озерного жителя? И почему этот исполин избегал всех – и нас, и себе подобных?
Почувствовал ли он мой взгляд? Он исчез.
* * *
Мы осторожно положили тело на каменный стол, устроенный Тибором в глубине его жилища. Отец уже не реагировал на происходящее, но дышал.
Тибор обернулся к сельчанам, сгрудившимся в доме и за его дверями:
– Панноам потерял сознание. Когда я начну резать, боль разбудит его. Мне нужны четыре человека, чтобы удерживать его, если он будет биться.
Четверо выступили вперед.
– Пусть остальные уйдут!
Я попросил сестер увести мать. Комната опустела.
Тибор скомандовал:
– По одному на каждую руку и ногу. Кто со стороны раненой ноги, пусть держит бедро, выше колена.
Все выполнили его указания.
Тибор взял меня за руку, отвел к деревянному сундуку, сел на корточки и шепнул мне на ухо:
– Поручаю тебе важное дело, Ноам. Постарайся, чтобы он проглотил напиток, в котором ты растворишь этот порошок.
Он показал мне флакон, который я узнал.
– Это порошок, который ты употребляешь иногда по вечерам? Заступничество?
– Да.
– И который ты запрещал пробовать мне?
– Запрещал для твоего блага.
– Для моего блага? И просишь, чтобы я скормил его отцу?
Я непроизвольно повысил голос. Он велел говорить тише.
– Видишь ли, Ноам. Порошок, конечно, приносит облегчение, но ты уже не сможешь без него обходиться.
– Даже усилием воли?
– Порошок разъедает твою волю. Он навязывает тебе необходимость принимать его снова и снова. Ты хочешь считать себя его хозяином, но становишься его слугой. Остерегайся этой ловушки, в которую я попал много лет тому назад.
– А мой отец?
– Одна доза не приведет к зависимости. К тому же у нас нет выбора.
– Что это?
– Конопля[6].
Он схватил коробочку с коричневым порошком:
– А здесь мак. Ты набьешь его в мокрую тряпицу и, как только отец застонет, приложишь к носу. Но не задуши его. Ясно?
На лбу у него выступил пот. Он резко обернулся к Нуре:
– А ты помнишь свою обязанность? Что ты делала для своих братьев… Ты подаешь мне инструменты и держишь их в воздухе, пока я ими не работаю, и никуда их не кладешь. Ясно?