Она рассмеялась:
– И как же ты это делаешь? Ты ржешь? Лаешь? Блеешь?
– Не смейся, Нура. Я говорил о тебе.
Она перестала хохотать.
– Обо мне?
– Да.
Она внимательно и напряженно посмотрела на меня:
– И что ты ему сказал?
– Я…
– Да?
Я готов был проболтаться, как вдруг раздался душераздирающий крик. Неудержимо и яростно залаяли собаки. Кроны деревьев скрывали от нас участников отчаянной битвы.
Я вздрогнул. Я мигом почуял, что происходит.
С топором наперевес я бросился на крики.
Когда я выбежал на поляну, я различил вдалеке простертую на земле фигуру отца; вокруг метались собаки, пытаясь защитить его от пятерых Охотников; те были вооружены дубинами и нагрянули, чтобы выкрасть наших муфлонов.
Охотники убивали собак одну за другой и уже подступали к отцу.
– Ко мне! – завопил я. – Ко мне! На помощь!
Я мчался со всех ног. Отовсюду сбегались крестьяне, кто с палкой-копалкой, кто с мотыгой, кто с дубьем, но все мы были далеко и не могли успеть вовремя…
Я стал свидетелем ужасающей сцены.
Охотники, перепрыгивая через собачьи трупы, приближались к моему отцу; он, израненный и истекающий кровью, из последних сил потрясал колом; один Охотник выдернул у него из рук оружие, чтобы прикончить.
– Нет! – взревел я.
Кол уже падал на моего отца, и тут откуда-то выдвинулась громада, толкнула Охотника и ударом топора отсекла ему голову. Четверо его сообщников обернулись и увидели великана. Они непроизвольно заняли атакующую позицию, но великан быстро расправился и с ними.
Пять трупов!
Пять взмахов топора и пять трупов…
Великан увидел, что мы приближаемся, и длинными прыжками, едва касаясь земли, удрал в лес.
Я подбежал к отцу первым; он лежал, истекая кровью среди мертвых врагов и собак. Отец сжимал колено, скорчившись от боли, не мог выговорить ни слова и еле дышал, с остекленевшим взором уйдя в свое страдание. Я наклонился к нему, запыхавшаяся и обезумевшая Мама тоже подскочила к нам и рухнула на землю:
– Панноам!
Она опустила глаза и взвыла: искореженная ударом дубины, ступня отца была сломана, а голень раздроблена. Бедро было вывихнуто.
Отец закрыл глаза. Голова его скатилась набок. Он с трудом выдохнул воздух.
Мама потрясла его за плечи:
– Он умер…
Я пошатнулся, едва не теряя сознание.
Запыхавшиеся сельчане окружили нас. Тибор сел на корточки, пощупал запястье отца, наклонился к его носу, приложил ухо к груди.
– Он не умер.
Мама с трудом выговорила:
– Но сейчас умрет?
– От потери крови или заражения, из-за раны.
Мама в отчаянии повторяла:
– Панноам сейчас умрет!
Тибор схватил ее за руку:
– Умрет, если я не отрежу ему ногу.