Возвратившись в долину вместе нанятыми бедуинами, я предпринял попытку взобраться по скале, но потерпел неудачу: отвесная каменная стена, и от природы-то довольно плоская и гладкая, была отшлифована людьми до совершенства. Бесспорно, в ней когда-то имелись ступени: там сохранились, не тронутые удивительным климатом этой чудесной страны, отчетливые следы пилы, зубила и молотка в местах, где ступени были срезаны или сколоты.
Не имея возможности подобраться к гробнице снизу и не располагая лестницами достаточной длины, мы после долгих блужданий нашли кружной путь на вершину скалы. Оттуда меня спустили на веревках к той части отвесной стены, где я рассчитывал найти проем. И он там действительно обнаружился, но оказался перекрыт огромной каменной плитой. Находился он в ста с лишним футах над землей, что составляло две трети от высоты скалы. Иероглифические и каббалистические знаки располагались здесь таким образом, что снизу входное отверстие было нипочем не разглядеть. Глубоко высеченные, они сплошь покрывали как саму скалу вокруг проема, так и каменную плиту, служившую дверью. Плита была пригнана со столь поразительной точностью, что ни резец, ни зубило, ни любой другой инструмент из тех, какие я имел при себе, не входили в узкие щели по ее краям. Однако я употребил все свои силы и колотил, колотил молотком по долоту, пока наконец не пробился в гробницу (а там, как я и предполагал, оказалась именно гробница). Ступив на каменную дверь, упавшую внутрь, я обратил внимание на длинную железную цепь, свободно намотанную на скобу рядом с проемом.
Как и положено образцовым египетским усыпальницам, гробница состояла из входного зала, наклонной шахты и длинного коридора, который заканчивался погребальной камерой. Там находилась таблица с рисунками, высеченными на чудесном камне и раскрашенными в чудесные цвета, – по всей видимости, запись о каком-то событии, смысл которой уже навсегда утерян.
Все стены зала и коридора были покрыты такими же диковинными письменами, что и скала снаружи. Огромный каменный гроб, или саркофаг, в глубокой погребальной камере был испещрен искусно вырезанными знаками и символами. Предводитель племени и еще двое бедуинов, которые не побоялись проникнуть со мной в гробницу, поскольку явно уже не раз принимали участие в подобных мрачных исследованиях, умудрились снять крышку с саркофага, не расколов ее. Они и сами удивились: такое везение, сказали они, большая редкость. В их словах я нимало не усомнился, ибо помощники мои особой осторожности не проявляли и обращались с предметами обстановки столь небрежно, что могли бы повредить даже сам саркофаг, когда бы не прочность и толщина его стенок. А я безумно волновался за сохранность прекрасного саркофага, мастерски вырезанного из необычного камня, мне неизвестного. Ах как я сокрушался, что не могу забрать его с собой! Но время не позволяло – да и мыслимо ли путешествовать по пустыне со столь тяжелым грузом? Мне оставалось взять лишь мелкие предметы, которые можно нести на себе.