Безотрадное впечатление пустоты и заброшенности лишь усиливала спеленутая мумия царицы Теры, лежавшая на полу там, где прежде стоял большой саркофаг! Рядом с ней в странных, неестественных позах, говоривших о насильственной смерти, лежали три араба из числа тех, что покинули наш отряд. Лица их почернели, руки и шеи у всех троих были в крови, излившейся изо рта, носа и глаз.
И на горле у каждого были следы семипалой руки, уже потемневшие!
Мы с Трелони подошли поближе и в ужасе придвинулись друг к другу, ошеломленные зрелищем, которое предстало нашим взорам, ибо – что самое поразительное! – на груди у мумии покоилась семипалая рука цвета слоновой кости, приставленная к предплечью, и место соединения выглядело как рваная рана на запястье, из которой сочились капли крови.
Оправившись от потрясения (длившегося, казалось, слишком уж долго), мы не стали терять времени и быстро пронесли мумию по коридору к шахте. Я поднялся наверх первым, чтобы принять там тело. Посмотрев вниз, я увидел, как мистер Трелони берет семипалую кисть и кладет себе за пазуху – очевидно для того, чтобы не потерялась и сохранилась в целости. Трех мертвых арабов мы оставили в погребальной камере. Мы спустили на веревках драгоценный груз к подножию скалы, а потом донесли его до выхода из долины, где нас должны были ждать провожатые, и с удивлением обнаружили, что те уже отбывают. Когда мы выразили шейху свое недовольство, он ответил, что выполнил уговор в точности: прождал три дня, как мы и уславливались. Я решил, что он нагло лжет, желая скрыть свое низкое намерение бросить нас. Мистер Трелони подумал то же самое, как выяснилось позже, когда мы обменялись мнениями на сей счет. И только по прибытии в Каир мы обнаружили, что шейх говорил чистую правду. Во второй раз мы вошли в гробницу третьего ноября тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года – у нас были все основания запомнить эту дату.
По нашим подсчетам, целых три дня напрочь выпали из нашей памяти – из нашей жизни! – пока мы, объятые ужасом и изумлением, стояли в той обители смерти. Так приходится ли удивляться, что мертвая царица Тера и все с ней связанное вызывали у нас суеверный страх? Ужели странно, что страх этот и поныне живет в нас вместе с ощущением некой таинственной силы, воздействующей на нас извне и недоступной нашему пониманию? Будет ли удивительно, если это чувство не оставит нас и в могиле, куда мы сойдем в свой час? Хотя еще неизвестно, суждено ли нам, ограбившим мертвую, упокоиться в могиле!
Мистер Корбек ненадолго умолк, а потом продолжил: