хоть и знал, что в этом мире всё, наверно, повторимо,
кроме радости молчанья, кроме нежности имён.
Я принёс с собою ливень и размокшую тропинку,
облака, удары грома, сеновал и в полутьме —
нам блеснувшую из щели золотую паутинку,
тонкий абрис трёх берёзок на затопленном холме.
Ты, наверное, не помнишь, как безгрешно щекотало
солнце на твоих коленях радужные волоски,
как цепляясь за предметы безнадёжно пропадало
за твоей спиной пространство, распадаясь на куски.
Я смотрел куда-то мимо и уже любил преступно
ручеёк, на грудь стекавший с мокрой пряди на виске.
И одно мне было ясно: что твои босые ступни
чище пламени и Бога, чище влаги в роднике.
Я вернулся. Ты не веришь?.. Да, бывает, что у сердца
из нагрудного кармана время выхватит мечту
и потом в холодном доме, где уже нельзя согреться
возвратит назад с усмешкой, — но не ту, не ту, не ту!..
Так бывает…
Впрочем, это — неизбежность жизни, что ли,
вечный риск существованья, или, проще говоря,
за окном январь и стужа, а те бабочки на шторах —
очевидная ошибка моего календаря.