Анисья поклонилась в пояс и отвечала: "вестимо дело",-- и обратилась в холмогорскую корову. В то же время определена к ребенку и мама. Она хаживала некогда за барыней, а после за ключами, была умная и честная женщина. Андрей Богданыч за то ее любил, что муж ее утонул в Оке, бросившись спасать его в одно время, как он, переезжая весною, провалился на льду, и когда речь доходила до опасности, до верности и до хороших слуг, то Андрей Богданыч всегда со вздохом говаривал: "Много людей, а другого Филиппа вряд ли нажить! Сердечный! вечная ему память!"
Эта мама была при дитяти до 9 лет, сыпала в одной с ним горнице и поселила по-своему в него страх Божий и любовь к родителям, приучила к чистоте и опрятности и столь умела довести ребенка себя любить и почитать, что когда она умерла, то он с неделю был неутешен.
Физическое воспитание, надобно думать, было хорошо, потому что Лукаша 10 месяцев стал ходить; в три года Герасимовна (имя мамы) не могла его догонять; в шесть лет уж он хаживал верст за пять в поле ловить перепелов, а в 9 мог по целому утру ездить на иноходце с собаками.
По-русски его учил священник, арифметике сам отец, а после смерти его -- по-немецки, геометрии и на скрипке играть Иоган Христофорович фон Бутергаузен, отставной инженерный штык-юнкер. И не мудрено! он не знал простуды и неварения желудка,-- пил и ел чего сколько душа хотела, по субботам хаживал в геенну, то есть в баню, сыпал равно на сквозном ветре и на лежанке; в горнице сиживал в тулупе, а на дворе в мороз бегивал в халате, квас пил на молоко, чай на репу, познакомился с 3 лет с ленивыми щами, с ботвиньей, с няней, с рубцами, с блинами, с киселями, кашами, чинеными желудками; и когда спешил есть, то отец, улыбаясь, говаривал: "Э, как Лукаша уписывает! за ушми пищит!.."
Глава XVIII.-- Няня.
Поместя в числе кушаньев няню, намерен тем, кои не знают, что это за блюдо,-- его описать. Няня составляется из телячьей головы, из гречневых круп и свежего коровьего масла; все кладется в горшок, замазывается тестом и становится на сутки в печь; потом из горшка выходит кушанье, в коем мудрено решить: что вкусней -- каша или мясо? Почему же такое смешное название? А почему же оно смешнее котлетов в бумажках (en papillotes), котлетов с жабами (à la crapeaudine) и ста других блюд, имеющих смешные и незначащие названия? Что нужды до имени, когда знаешь вещь; желудку надобна пища, а не слова; няня же, ей-Богу, здоровей, питательней и вкусней, чем бир-суп, габер-суп, клёцки, луковый суп (soupe à la lôig-non), макарони и пуддинги с изюмом.