Я.-- Ты, брат, вытащил девку-то из воды?
Синий.-- Я-с; мне Бог помог.
Я.-- Да отчего это она хотела утопиться?
Синий.-- А Господь ее знает; видно, блажь нашла. Я вот шел от хозяина с письмом, иду, а она, дурища, прибежала на ту сторону, посмотрела, знашь, через перила-то да и бултых; а я перекрестился да туда же за ней.
Я.-- И не раздевшись?
Синий.-- Куда раздеваться! Уж тут нечего кафтана жалеть; как-нибудь бы да душу-то спасти.
Я.-- И скоро ты ее схватил?
Синий.-- Схватил-то скоро, да долго бился. Знашь, лед; он, правда, хоть и тонок, да плыть-то несподручно, а подсобить некому, вот што! Она же меня схватила за руку да и замерла, видно, от испуга; такая пострел, топиться-то топилась, а на дно не хочется.
Я.-- Ведь и ты мог бы с нею утонуть? А уж ей без тебя не быть бы в живых.
Синий.-- А почему ж так? Народу много ходит; ну, не я, так другой бы вытащил. Пожалуй, не диковинка; ну, да вот вишь спас обех.
Я.-- Доброе дело ты сделал; ведь не смотреть на нее. Вот, брат, тебе двадцать пять рублей: ты прозяб; выпей да согрейся.
Синий.-- Да я-с и вина-то сроду не пью, а озябать нам не привыкать. Деньги-то лучше, барин, дай этой девке; не диви, она от бедности и руки-то на себя наложила.
Я.-- Скажи же, друг сердечный, откуда ты?
Синий.-- А вот недалеко, от Вологды; я артельщик, служу на конторе. Прощайте, барин; доброе вам здоровье. Пойти выпить сбитню с перечком.
Сказав сие, синий друг человечества пошел по Фонтанке, так, как бы он не делал славного дела, не подвергал жизнь свою опасности, и пристыдил меня отказом. Я вошел опять в толпу; девку узнали, что она чухонка, не знала говорить. Чему дивить! И утонуть-то не умела. Я от ней хотел узнать, что ее принудило к самоубийству; но она ни говорить, ни смотреть не хотела. "Вишь кака рыжая! Эка чертовка!" Народ разошелся, девку взяли на съезжую сушить, спрашивать и увещевать; а у меня остался навсегда в памяти артельщик. Я его как теперь вижу: мужик лет тридцати, невелик, бородка черная и взгляд свой, то есть честный. Он, верно, тотчас забудет, что спас человека, и вспомнит разве иногда зимою, когда прозябнет.
Вот вы слышали о чухонке и о синем кафтане; прошу сказать, каков вологодский мужик? Взглянул, увидел опасность, забыл себя, спас человека, встряхнулся и пошел!.. Вот д'Ассас! Вот Жилет! Вот работа для живописца, для стихотворца; вот пища для сердца и души, но не для всякой...
Глава XV.-- Рождение и крестины Луки Андреича.
Лука Андреич родился в селе у отца, 1 октября, то есть в самый Покров, и в память сего происшествия обрадованные его родители, по обещанию, обложили местный образ в богатую кованую ризу. Радость их была оттого велика, что Настасья Матвевна (матушка Луки. Андреича) шестнадцать лет не рожала после родин первого сына, так что Андрей Богданыч уж отчаивался иметь еще детей. Иногда, сидя с женой, говаривали они так: