Томас заработал себе репутацию хорошего игрока, играющего по крупному. Персонал относился к нему очень хорошо, зная его спокойный характер. Деньги он практически никогда не уносил, что сделало его одним из любимчиков Александра. Приезжая в шпильку, и видя там Томаса, Александр, порой, просто так давал ему марок 50 — 100 на игру, зная, что всё равно деньги останутся здесь.
С самого начала, Томас определил себе лимит, который но может проигрывать в месяц. Зарабатывая 4.000 марок, он 1.000 проигрывал, а 3.000 приносил домой, но иногда лимита не хватало и ему приходилось залазить в семейные деньги, что и приходилось объяснять всякими придумками…. Но это всё было в начале. Игра затягивала Томаса всё дальше и дальше. Иногда, засиживаясь в шпильке, он не мог сказать не только который сейчас час, но день ли сейчас или ночь. Бывало, очнувшись от игры, Томас заглядывал в портмонэ, а там уже ничего не было. Отчаяние овладевало им в такие минуты, он готов был выть как волк, швырять предметы, бить и крушить всё…. но вышколенный персонал, знал, что и как нужно в таких ситуациях делать. Только заметя в глазах игрока страх и отчаяние, незамедлительно подносился бонус и пачка сигарет. Проиграв и весь бонус, тормоза просто отказывали. Боясь, что вот вот автомат должен что то дать, и если сейчас ещё не закинуть пару медалек, то кто то сможет потом всё это снять…
..и менялись следующие деньги, предназначенные для житья, для семьи. Проигравшись пару раз в пух и прах, Томас сочинял дома истории, что зарплата не пришла, что придёт в следующем месяце, что у шефа проблеммы с работадателями, что те мол не платят, что нужно потерпеть. Штефи соглашалась с этим, видя как муж старается, работает до поздна. — Слава богу, — думала Штефи, — родители помогут. Папа её служил в уголовной полиции, а мама работала в страховой компании, поэтому людьми они были обеспеченными, готовые в любую минуту помочь своим детям. Бывало, что Томас не ночевал дома, рассказывая, что необходимо было по работе задержаться на стройке, что материал подвезли позже, и его как крановщика, требовалось непосредственное присутствие. Штефи верила, жалела его и соглашалась со всем этим враньём, надеясь, что всё уляжется, что всё у них будет хорошо. Но становилось всё хуже и хуже….
Томас понимал, что проигранных денег ему ни в жизнь не вернуть, что всё это только обман, обман в первую очередь себя самого…. но со временем и эти доводы стали для него только словами. Он не задавался больше вопросом, что он здесь делает, почему не идёт домой к любящей жене, почему добровольно отдаёт чужим людям свои деньги? Все эти вопросы перестали для него существовать. Были только он и автоматы — это стало для него его жизнью….