Оказывается, весь класс уже заметил, что Саша был не равнодушен к Насте, а та к нему и все только и ждали, когда же кто то из них сделает первый шаг.
Через три дня наступил новый 1988 год. Весь их класс встречал его вместе на квартире у одной однокласницы. После праздника Саша проводил Настю домой, а там оказалось, что её мама заночевала у подруги, где она праздновала и Саша остался у Насти до утра.
…. Всё получилось так, как она себе и представляла свой первый раз. Саша был ласков, нежен, всё, что он с ней делал, было только для неё. Каждый его поцелуй, каждое его прикосновение к ней, говорило, — я люблю тебя, милая. Настя наслаждалась, позабыв всё на свете. И даже не было ни сколичько страшно и больно. Ей на столько с ним было хорошо, что хотелось снова и снова обнимать его, целовать, ласкать…. Только, когда на улице стало светать, влюблённые, обессилев, развалились на кровати, но руки продолжали ласкать друг друга.
* * *
Последующие полтора года до выпускных экзаменов они были, просто, не разлучны. Казалось, ничто и никто не сможет их больше разлучить. Всё своё свободное время, которого было не много, они проводили вместе. Правда, за пол года до выпускных, видиться им приходилось всё реже и реже. Оба готовились к поступлению в свои вузы. У Саши плюс ко всему добавлялись его тренировки, соревнования. — Бедный мой Сашенька, — ласкала его Настя, когда он приходил к ней на выходных, — тяжело тебе, сладкий мой.
Экзамены сдали почти все на отлично, только Настя получила по математике четвёрку, а Саша по литературе, а так только пятёрки. Выпускной прошёл как обычно в этой школе. Вручались атестаты зрелости, говорились напутственные речи, потом был банкет, после которого почему то многие парни ели волочили ноги. Спиртного на столах не было, ну, кроме, конечно, шампанского, а вот под столами, как выяснилось позже, оно лилось рекой. Саше тоже перепалао из этого потока кое что и так как он был к алкоголю не приспособлен, опьянел очень быстро. Настя боясь, что его заметять преподаватели или кто из родителей, поспешила вывести его на улицу. Немного протрезвев, Саша долго извенялся перед Настей и благодарил её за то, что спасла его от позора. Вернувшись, примерно, через час обратно за стол, Саша не выпил больше ни глотка. Потом была дискотека в актовом зале и протанцевавшись, или как некоторые — отоспавшись, молодёжь отправилась встречать рассвет. По дороге к речке, где намечалось жечь костры и немного продолжить праздник, Саша всё время молчал. Казалось, он хотел что то сказать, печально смотрел на Настю, целовал её нежно в щёчку, обнимал, но ничего не говорил. Настя чувствовала уже давно, месяца полтора — два, каким то своим непонятным шестым или седьмым женским чувством, что что то происходит с её любимым, пыталась с ним поговорить, но он постоянно уходил от разговора. И вот сегодня, как казалось Насте, он должен был что то сказать, объяснить, что с ним происходит? Она видела, что он борится с собой, пытается найти какое то решение…. Но наступило утро, а Саша так и не решился сказать ей, что его мучело… ….