Мои пальцы замерли, запутавшись в ее волосах. Она только что призналась в чем-то действительно важном. Я кое-что для нее значил. Она не презирала меня и не старалась обмануть. Тут было что-то другое. Значит, когда она заплакала, услышав историю моей жизни, она действительно была откровенна.
И это была для меня скверная новость.
– Ты не должна так говорить, – сказал я. – Я плохой человек и уже никогда не стану лучше.
– Ты ошибаешься.
– Нет, это ты плохо меня знаешь, – промолвил я, убирая руку. – Ты не знаешь, на что я способен.
– Ты способен на многое. Но лишь в отношении тех, кто этого заслуживает. А по отношению ко мне ты всегда был великодушен.
– Ну хорошо, тогда скажи мне, почему я не хочу отпустить тебя на волю прямо сейчас?
Я намеренно поставил вопрос ребром, зная, что она не сможет ничего мне ответить.
– Смотри, – продолжал я, – я удерживаю тебя против твоей воли на основе нашего обоюдного соглашения. И заставляю тебя трахаться со мной, пока ты не заработаешь всех пуговиц.
– Нет, ты не заставляешь меня делать то, чего я не хочу. А я поступаю так, как считаю нужным.
– Но ведь именно я определяю, что ты считаешь нужным. Поэтому перестань думать, что я тот, кем не являюсь на самом деле. Я то еще говно и не достоин места в твоем сердце.
– Но ты мой друг, – с чувством произнесла она. – Ведь мы друзья?
– У меня не может быть друзей.
– Но у тебя же есть я, – парировала Перл, снова проводя рукой по моей груди. – А у меня есть ты. Да, и ты мне дорог. И я знаю, что дорога тебе тоже.
– Я не могу поступать иначе.
– Скажи это еще раз! – прошептала она, взяв меня за щеку и повернув так, чтобы я смотрел ей прямо в глаза.
В ее взгляде я увидел неприкрытую угрозу. Несмотря на нее кажущуюся хрупкость, она был еще тем бойцом. И она была достаточно умна, чтобы добиться желаемого. И более того – она была феноменально бесстрашной.
– Только без обмана.
Ее пальцы сжали мою щеку железной хваткой; глаза, казалось, смотрели мне прямо в душу.
Я сжал челюсти. Мне захотелось сказать ей, что бы мне хотелось чувствовать, а не то, что я ощущал на самом деле. Но, глядя ей прямо в глаза, я понял, что не смогу этого. Я не мог нарушить данное ей обещание, то есть не имел права лгать.
Тогда она прижалась к моему лицу и поцеловала – словно провела по губам лепестком розы.
– Ты скорее умрешь, чем позволишь случиться со мной чему-то плохому.
Ее голос звучал тверже, чем городской набат. И эта ее вера в меня одновременно радовала и убивала.
– И я тоже скорее умру, чем позволю тебе попасть в беду.
Она забралась на меня, так что ее груди касались моей физиономии, а зад остался где-то наверху.