Кейн отпил из стакана и, не глядя на меня, промолвил:
– Боунс удвоил цену.
– Какую еще цену?
В принципе, я догадался, о чем говорил мой братец, но верить в это не хотелось. Пуговица не продавалась, тем более что никаких денег не хватило бы, чтобы совершить такую сделку.
– Не прикидывайся дураком. Он готов отвалить нам сорок миллионов.
Брат наконец повернулся в мою сторону, и я заметил в его глазах неиллюзорную угрозу.
– Надо быть последним кретином, чтобы отказаться от таких денег.
Но он прекрасно понимал, каким будет ответ, и заранее сжал стакан в руке так, что тот едва не лопнул.
– Она. Не. Продается.
Нет, никому я не уступлю ее. Она моя, и ничья больше. Хоть полцарства, хоть целое – не продам, и точка.
Кейн хватил стаканом по столу, и тот разлетелся на множество осколков.
Но я даже не вздрогнул.
– Вот же блядство! – заорал мой братец. – Я рисковал собственной жопой, чтобы отбить эту манду у Боунса, и теперь мне что, хер на воротник? Ни мести, ни денег! Но если ты полагаешь, что сможешь отмазаться, то сильно ошибаешься.
Кейн был крупнее меня, но меня это не особо пугало.
– Я сам дам тебе сорок миллионов, – произнес я.
– Что?!
По руке Кейна текла кровь, но он не обратил на это внимания.
– Я сам заплачу тебе за нее. И больше не будем возвращаться к этой теме.
Единственным способом угомонить Кейна, было предложить ему что-нибудь взамен. Он был упрямым и злобным человеком. И уж если он начинал завидовать, то это могло продолжаться до скончания времен.
– Ты чё, рехнулся?
Он посмотрел на меня таким взглядом, что я оторопел, – как будто мы никогда не знали друг друга и не были братьями.
– Ты что, влюбился в нее?
– Нет, – ответил я, стараясь, чтобы у меня не дрогнул голос.
– Так тогда какого хрена? Что ты сейчас говорил мне?
– То, что я ни при каких условиях не отдам ее никому. Ты понял, или нет?
Кейн замотал головой и отвернулся. Капли крови брызнули на столешницу.
– Ты хоть уделал ее, как я советовал?
Мне очень хотелось наврать ему, что Перл и сейчас болтается под потолком.
– Я не собираюсь отвечать тебе. Я заплачу тебе эти сорок миллионов, и ты заткнешься нахер!
– А как же Ванесса?
– Ее уже не вернешь, даже если мы убьем эту. Оставим это в прошлом.
– Ага. Тебе легко говорить, – хмыкнул Кейн. – Тебя же не было на ее похоронах.
– Кейн, – сказал я, сжимая кулаки. – Даже не думай пойти к ней!
– Нет, пойду.
Кейн поднялся из кресла.
– Если тебе наплевать на нашу сестру, то мне нет. Я не позволю Боунсу жить дальше просто так. А ты – мудак! Твои пое*ушки тебе дороже памяти Ванессы! Я любил ее. А ты, как я вижу теперь, – нет!