– И что я должна делать?
– Как приедем домой, можешь лечь в изножье постели.
– О-о… Мне нравится.
Я встал из-за стола и снял пиджак с вешалки:
– Ты готова?
– Ага, – отозвалась она с сексуальной улыбочкой.
О чем она в тот момент думала, я и понятия не имел.
– Никак не могу дождаться, когда же мы вернемся домой.
– Можно тебя спросить кое о чем? – спросила она, усевшись на пассажирское сиденье.
Она имела привычку задавать мне вопросы именно во время езды, понимая, что мне некуда деваться.
– Можно.
– Тебе ведь нравится, когда я тебе приказываю?
Я понял, что она имеет в виду смену наших ролей. Это случалось довольно редко, но если случалось, то бывало весьма жарко. Она не давала мне кончить, пока сама не получит свою долю наслаждения. Но и тогда она заставляла меня потрудиться. Меня заводила ее манера грубого обращения, словно с мужчиной-тряпкой.
– Ну, иногда, да.
– А у тебя… был опыт с кем-нибудь еще?
Вот чего не было, того не было.
– Нет.
– То есть я первая женщина, которая делает это с тобой?
– Первая и единственная.
Она отвернулась в сторону окна, обдумывая мои слова.
– Тебе это нравится. Я вижу.
– Да, нравится, – спокойно и без вызова отозвалась она.
– Естественно. Проявление власти действует возбуждающе. Это действует, как наркотик.
– Да неужели? – едва заметно улыбнулась Пуговица. – Удивительно, как ты вообще позволяешь мне такое. Ты ведь такой человек, которому вряд ли понравится положение подчиненного.
– Да, ты права. Ненавижу быть под кем-то.
Вдалеке показалась наша вилла. Я заметил ее еще из долины.
– Но с тобой совсем другое дело. Мне действительно нравится.
– Почему же?
– Потому что ты сильная. Никогда еще не встречал такую женщину.
– Но ты гораздо сильнее меня.
– Не нужно быть большим, чтобы быть сильным. Сила исходит из глубины нашего характера. Это способность терпеть боль, превозмогать неудачи, когда они сыплются на тебя, как из ведра. Это способность противостоять чужой воле. Да много чего еще. И размер тут не важен.
Она задумчиво посмотрела на меня:
– Ты ведь тоже сильный.
Не такой уж сильный, как хотелось бы. Прошлое преследовало меня каждый день. Горе душило меня, не желая отпускать. Я был обречен на вечные страдания от того, что уже нельзя изменить. Пуговица тоже получила свое, но тем не менее не сломалась. А я просто продолжал влачить существование и закрыл для мира свою душу и сердце.
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– Я любопытна.
– Скорее, назойлива, – сказал я и улыбнулся уголком рта, чтобы она поняла, что я шучу.
– Да ну тебя! – турнула меня в бок Пуговица.
– А чего меня-то?