И Таннер, и Куусинен потеряли всяческий интерес к Революции, как таковой. Дышавший парами разложения великодержавности Таннер, утратил все свои иллюзии, когда появились реалии, исходя из которых нужно было брать грех на душу и отдавать приказ об убийствах. Куусинен бросил свое увлечение интернационалом, от которого все явственнее тянуло запахом крови, и, в свою очередь, отошел от руководства каким бы то ни было кровопролитием.
Все объяснялось просто: ССП (общечеловеческий) — сволочной свод правил. Каждый обрел деньгу немалую, хотелось, конечно, больше, но уж, как получилось. Деньги — двигатель революций, но их еще нужно было как-то сохранить, если удалось добыть. А война, да, к тому же гражданская — это палка о двух концах: можно ею ударить, но можно и ответку получить.
В то же самое время брызгал слюной на трибуне молодой Советской Республики картавый оратор Вова Ленин. «Русские рабочие, отбиваясь от полчищ белогвардейцев и интервентов, осадивших молодую Советскую Республику, оказали и оказывают посильную помощь братскому финскому народу». Ключевыми словами, конечно, были магические «молодая Советская Республика». Каждый, кто их слышал, сразу же представлял молодую девушку, прекрасную, но решительную с оттопыренным из-под косынки ухом и красным бантом на высокой груди. Она была настроена на борьбу, за нее невозможно было не вступиться. Даже, несмотря на то, что складки одежды пышущей женской красотой дамочки кишели ненасытными в своем стремлении пожрать кровожадными паразитами, весьма напоминающих и Вову Ленина, и Леву Троцкого, и прочих советников Совета Народных депутатов.
«Мы помогли нашим финским товарищам — я не скажу, сколько, они это сами знают», — позднее закончил свою речь на Седьмом съезде партии товарищ Ленин. Секретом помощи он не поделился ни с кем, мол, сами знаете, а не знаете, значит — дураки. Мочи козлов! Все делегаты немедленно сорвались с мест и захлопали в ладоши, перебирая ногами от всколыхнувшегося рабочего энтузиазма: «Мочи козлов!»
Только Отто Куусинен вздыхал в недоумении и переглядывался с Эдвардом Гюллингом и Кустоо Ровио: эк, загнул, вождь, туды его в корягу!
А Маннер и Маннергейм, слушая советские лозунги по беспроводному приемнику изобретателя-спекулянта Маркони, только пожимали плечами и строили друг другу рожи. То ли Маннер смотрел на Маннергейма, то ли Маннергейм — на Маннера, а то ли кто-то из них пялился в зеркало. «Пора завязывать с этой чертовой гражданской войной!»
Никто — ни один, ни другой, не желали повторить участь одиозного идиота царского генерала Николая Бобрикова. Тот был, конечно, генерал-губернатором Великого Княжества Финляндского, но побыл таковым недолго.