Общаться с рыжим не хотелось, да и не было на это никаких сил. Все-таки не так уж много времени прошло с той поры, как он встал на ноги. Да и следовало очень хорошо подумать. Бокий задал задачу, с которой предстоит справиться. И не потому, что так хочет всесильный товарищ Глеб, а потому что разгадка поможет чувствовать себя вновь человеком на фоне всего его нынешнего отчаянного положения.
А Прокопьев, пока они шли коридорами и переходами, был само общение. Он относился к пресмыкающимся. Впрочем, как и любые полицаи, чекисты, милиционеры и особенно — прокуроры и судьи. Таковы правила игры, что без пресмыкания им не то, что не подняться в сомнительной карьерной лестнице, но и не выжить.
Эх, если бы литературу какую раздобыть! Но это исключено, разве что испросить через начальника Успенского «Историю ставропигиального Соловецкого монастыря» 1899 года издания, чтобы, так сказать, расследовать дело о возможных «кладах» на островах? Нет, не дадут. Будут опасаться организации побега.
— Ну, заходи, да помни о справедливости и ответственности, бремя которой несет на своих плечах дорогой товарищ Бокий! — торжественно сказал Прокопьев.
Тойво и не заметил, как они подошли к его тюремно-монастырской келье.
— Надо же, — удивился он. — А я думал у него на плечах голова, которой он ест и пьет. И иногда думает.
— Ну, давай, без разглагольствований!
Рыжий отпер дверь и кивнул двум заключенным, что были внутри.
Когда лязгнули запоры и стихли шаги удалявшегося на свою вечернюю мессу конвойного, Игги спросил:
— Чего это с ним?
Тойво с облегчением присел на свою койку и только после этого сказал:
— Парни! У нас всего ничего для подготовки. Уходить нужно в день самой короткой ночи.
— 22 июня! — заметил Мика. — Еще так долго ждать! Я бы хоть сейчас свалил!
Но Игги махнул на него рукой.
— Ладно. Давай думать, что у нас есть, и что нам надо. Полагаю, попытка только одна. И от многих факторов зависит, какова она будет: успешная или нет.
Антикайнен согласно кивнул головой. Бежать можно лишь один раз.
Стоило посмотреть на барона фон Зюдоффа, как сразу делалось понятно, отчего ему так хотелось бежать. На лице у него красовался замечательный синяк, каким награждают не вдруг и не любой встречный-поперечный.
— Вертухаи? — спросил Антикайнен.
— Ну, да, — горестно вздохнул Мика. — Не потому, что «оказал неповиновение», а потому что просто «оказался».
— Его спросили о статье, по которой осужден, — объяснил Игги. — А он честно признался, что сидит без статьи.
— Так и у меня ни срока, ни суда тоже не было, — сказал Тойво.