Рядом, на Спасском крестце - перекрестке Спасского моста с площадью, собирались на свою «биржу» безместные попы. Здесь они ожидали, чтобы их наняли для отправления церковных служб в приходских или домовых церквах. Домовых церквей в старой Москве было немало - любой москвич с достатком, не только боярин или дьяк, но и купец, стремился обзавестись хоть и маленькой, но своей церковью. Поэтому спрос на попов был велик и устойчив.
По московскому обычаю, нанимая попа, клиент долго и упорно с ним торговался. Попы тоже поднаторели в торговле. Называя цену и желая убедить нанимателя, что эта цена крайняя, больше уступки не будет, поп обычно вынимал из кармана подрясника запасенный заранее калач и, поднося его ко рту, заявлял: «Смотри, закушу!» Угроза действовала: по церковным правилам, служить обедню можно было только натощак.
Томясь в ожидании нанимателей, попы, по свидетельству старинных документов, вели себя довольно легкомысленно. На них поступали жалобы, что они «бесчинства чинят великие, меж собой бранятся и укоризны чинят, скаредные и смехотворные, иные меж собой играют, и борются, и в кулачки бьются». Даже близкое соседство стоявшей тут же, под боком, Тиунской, или Патриаршей, избы, ведавшей порядками церковного управления и взиманием пошлин с безместных попов, не могло унять их. Патриархия не раз пыталась усовестить безместных попов, обращалась к ним с назиданиями, установила даже определенную плату - таксу - за различные церковные службы («божественной бы литургиею не торговали»), но успеха так и не добилась.
На Красной площади нередко можно было встретить и иноземных купцов - персов, бухарцев, кавказцев, греков, итальянцев, шведов, англичан, выделявшихся из толпы москвичей всем своим обликом и необычной одеждой.
Своеобразны были и торговые нравы. Покупатели, торгуясь, перекрикивали продавцов, те не отставали от покупателей. Нередко вступали в ожесточенные споры продавцы одинаковых товаров, желая перехватить покупателя. Перебранка между торговцами иногда переходила в драки. Бывало и так, что рассерженный продавец лез с кулаками на покупателя, если он, приценившись, не купил товара, а еще того хуже - охаял его. От всего этого на площади стоял неумолчный шум.
Среди этой пестрой и шумной толпы сновали «площадные подьячие». С гусиным пером за ухом и подвесной чернильницей на поясе, с книгой законов и запасом бумаги в карманах, подьячий с раннего утра выходил на промысел - за определенную мзду писать челобитные, различные прошения и ходатайства, составлять купчие Записи и духовные завещания. Существовал строгий порядок составления челобитных, особенно если они подавались на имя царя. Подьячий был нужным человеком, так как законы эти далеко не всем были известны, да и большинство москвичей не знало грамоты. Кто побогаче, тот звал подьячего к себе домой или в харчевню, а у бедных клиентов подьячие часто строчили документы на спине.