Монумент рассчитан на просторы Красной площади. Высота постамента - почти 4 метра, высота изваяния - 4 метра 90 сантиметров.
По модели Мартоса памятник был отлит в Петербурге известным литейщиком Екимовым. На него ушло свыше 20 тонн бронзы. Отливка была доставлена в Москву по воде. Три с половиной месяца плыли бронзовые Минин и Пожарский по Неве, Ладожскому озеру, Мариинскому каналу, реке Шексне, по Волге от Рыбинска до Нижнего Новгорода и оттуда по Оке и Москве-реке до Кремлевской набережной.
Этот великолепный монумент сооружен на средства, собранные по всенародной подписке, из гривенников и копеек составилась внушительная сумма - 150 тысяч рублей. В истории Москвы он примечателен еще и тем, что явился первым скульптурным памятником нашей столицы.
В 1851 - 1852 годах взамен старых голландских часов, поставленных на Спасской башне Петром I, были установлены новые. Их изготовила фирма «Братья Бутеноп». Часовщики предполагали снабдить куранты музыкой официального гимна царской России - «Боже, царя храни!», но царь Николай I не согласился с этим, заявив, что куранты могут играть любые мелодии, кроме гимна. В конце концов выбор остановился на двух «пьесах» - религиозно-душеспасительной музыке «Коль славен наш господь в Сионе» и воинственном «Преображенском марше». Куранты играли четыре раза в день (в 9 и 12 часов утра, в 3 и 6 часов дня).
Эти часы по сей день сохранились на Спасской башне, хотя, конечно, с тех пор их много раз ремонтировали. Механизм часов, их циферблаты и куранты занимают три яруса башни - седьмой, восьмой и девятый. Весят эти часы 25 тонн. Диаметр их циферблатов, обращенных на все четыре стороны, - 6,12 метра. Положенный плашмя, такой циферблат представлял бы круглый зал площадью около 30 квадратных метров. Часовая стрелка «ростом» выше очень высокого человека, ее длина - 1,97 метра, минутная, как полагается, еще длиннее - 3,28 метра. Колокола курантов работы русского мастера Кирилла Самойлова действовали еще в старых галовеевских часах, они несут свою службу уже свыше трех с половиной веков. Один русский колокол помоложе - ему чуть больше двухсот лет, он отлит мастером Семеном Можжухиным в 1769 году.
В XIX веке Красная площадь уже не видела больше крестных ходов и «шествий на осляти», с такой пышностью проходивших в XVII столетии. Они прекратились еще в годы Петра I. Но слабый отзвук обычаев тех времен в виде вербных базаров не только уцелел, но начал с 40-х годов XIX века разрастаться.
Ежегодно на шестой неделе «великого поста» вдоль кремлевской стены расставляли два ряда палаток с широким проходом между ними для покупателей. Здесь монашки продавали пучки вербы, украшенные восковыми цветами. По ним базар и назывался вербным, но выручка монахинь составляла едва ли сотую долю оборота этого веселого базара. Торговцы, всячески расхваливая свой товар, соблазняли покупателей пестро раскрашенными детскими игрушками, леденцами, пряниками и прочими сластями. Тут же с рук продавали игрушечных паучков и «животрепещущих бабочек». Неизменным успехом пользовался «американский житель» - смешная фигурка, смахивающая на чертика, сделанная из стекла и плавающая в воде внутри стеклянной трубочки. С «американским жителем» по успеху среди покупателей мог соперничать лишь «тещин язык» - игрушка, с треском и свистом развертывавшаяся на пол-аршина. На вербном базаре торговали и посудой, и старыми книгами.