– Никто. Элен.
– Жюльен! Прошу тебя! Иной раз может показаться, что у тебя совсем крыша поехала. А как насчет твоего издателя? Как там его? Фавр, кажется?
– Жан-Пьер Фавр, – уточнил я.
– Да. Как насчет него? Элегантного господина, который приходил на кладбище? Этот Фавр, наверное, такой образованный, что дальше некуда… Имеет дело с изящной словесностью и сочинительством, у него наверняка стоят на полке сборники стихотворений. Может быть, он, испугавшись, что ты никак не закончишь книгу, решил направить тебя на верный путь?
– И поэтому направляет мое внимание на кладбище?
– Нет, наоборот – хочет тебя оттуда увести. Но ты же меня не слушаешь.
– Какая дикая мысль! С таким же успехом я мог бы подумать, уж не ты ли, Александр, занимаешься этими штучками? В конце концов, это ты гравируешь на своих изделиях стихотворные надписи. Готов держать пари, что там нет-нет да и попадется какая-нибудь строчка Превера! Скажешь, нет? От тебя можно ожидать.
– Холодно! – сказал Александр. – Совсем холодно.
Мы умолкли, и я, сидя в кровати, не зная, что делать дальше, дергал ниточки из одеяла.
– Что же, тогда остается только Эльза Л.
Он засмеялся, и эта мысль была такой смешной, что и я не мог удержаться от смеха.
– Встретимся сегодня вечером? – предложил Александр. – Может быть, тогда нам придет в голову что-то более толковое.
– Нет, это никак невозможно, – ответил я отказом. – Моя матушка купила нам билеты на детское представление «Волшебной флейты», так что после обеда мы с Артюром собираемся в театр.
Maman была того мнения, что культурное воспитание должно начинаться как можно раньше.
– «Волшебная флейта» как нельзя лучше подходит для четырехлетнего ребенка, – сказала она, увидев, как у меня округлились глаза. – К тому же Артюру в этом году уже исполнится пять.
– Ну что ж, идите тогда на «Волшебную флейту», – сказал мой друг. – До скорого.
Любимая моя Элен! Солнце в моей ночи!
Я в таком смятении, сердце мое! Мне так хочется верить, что это ты забираешь мои письма и оставляешь свои знаки, и порой я в это твердо верю, что бы там ни говорил Александр!
Обнаружив томик Превера, я был уверен, что это может быть только твоих рук дело: кто же еще мог послать мне стихи? И разве это был не идеальный ответ на мое стихотворение? А потом вдруг, вот как сейчас, думаю, что ничего этого не может быть. Пишу тебе, а сам себя спрашиваю: кому это я, собственно, пишу письмо? Кто читает мои письма? И в то же время не могу остановиться. Да и какая возможна альтернатива? Перестать писать и не получать больше ответов? Да ведь я обещал это тебе, любимая. Я не брошу, пока не напишу тридцать третье письмо. Буду продолжать в том же духе и буду надеяться, сам не знаю на что.