– Это просто сон, – сказала она. – Иди спать.
– Я боюсь, что забываю его, – сказала я.
– Возможно, какие-то вещи ты и забудешь.
– Я все время думаю о тех неделях до его смерти. Я должна была позвонить ему, попытаться что-то сделать.
– Ты злилась на него, Марго. Это нормально, что ты ему не позвонила.
– Но он был болен. Кто знает, что ему пришлось пережить, а я его бросила.
Анук глубоко вздохнула, как будто ее терпение было на исходе.
– Не забывай, что он тебе тоже не звонил. Иногда ты начинаешь его боготворить.
В ее голосе были слышны сердитые нотки, и это меня разозлило. Я ожидала большего сочувствия.
– Ты забываешь, что он нас бросил, – продолжала она, и ее тон стал резче. – Он умер с ними.
– И ты, наверное, сказала ему держаться от нас подальше. Я даже не знала, что вы больше не вместе. Ты могла бы попросить его вернуться домой.
– Домой! – Она пренебрежительно фыркнула. – Он нас бросил.
– А ты что сделала, чтобы побороться за него?
Я стянула с нее одеяло. Ее грудь покрывали пигментные пятна. Днем она замазывала их тональным кремом.
– Думаешь, это я его оттолкнула? – спокойно спросила она, садясь в кровати. – Пора бы уже повзрослеть и понимать, что к чему, но ты его идеализируешь, лелеешь свое фантастическое представление о нем как о грандиозной личности, о великом человеке. – Она описала руками круг в воздухе. – Ты считаешь, что он был безупречным.
– Нет, не считаю, – сказала я с вызовом. Ее тон меня раздражал.
– Хорошо. В таком случае должна тебе сказать, что он не умел хранить верность, и речь не только о его жене.
Меня как будто током ударило.
– В смысле? – спросила я.
– У него были другие женщины. Рано или поздно для тебя это перестало бы быть секретом. Лучше уж ты узнаешь от меня.
Я села на кровать и снова укрыла ее одеялом, разгладив складки на ее ногах.
– Ты его ревновала?
– Постоянно.
– Но все равно оставалась с ним.
Она помолчала, словно обдумывая возможные варианты.
– Я была влюблена. И сначала я не догадывалась, какой он. Когда поняла, было уже поздно. А теперь я собираюсь спать. – Она натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.
Папа изменял моей матери. Как так вышло, что я не знала, и чего еще я не знаю? Кем были эти другие женщины? Расспрашивать Анук, по-видимому, не имело смысла. Я сидела в темноте, собственное тело казалось мне раскаленным добела стержнем, и я постепенно осознавала, что не знаю о нем ничего, кроме того, что он мой отец. Надо будет рассказать Брижит. “Я понятия не имею, с кем еще он встречался и любил ли Анук”, – скажу я. Этой ночью я, совершенно раздавленная, лежала на кровати, а Анук спала, и бледный свет из окна озарял ее лоб.