Давид и Брижит вернулись в Париж, и я ждала звонка от нее, чтобы спланировать наши следующие рабочие встречи. Но Брижит позвонила только через неделю. Она говорила как-то рассеянно, и я почувствовала, что навязываюсь, спрашивая, когда мы теперь увидимся. “Я очень занята, – сказала она, – а у Давида гора работы, но как насчет четверга?”
Я забеспокоилась, что она потеряла интерес к нашей книге. Может быть, теперь, когда она столько времени провела вдали от Парижа и от меня, у нее изменились планы? Может, она великодушно продолжает встречаться со мной только потому, что жалеет девочку, потерявшую отца? После нашего разговора меня не покидало ощущение, что что-то не так, что она больше не вкладывается в проект всей душой. Явных причин для беспокойства не было, и тем не менее мне стало очень не по себе.
Они вернулись сияющими. “Это все свежайший горный воздух, – сказала она, – а не парижский смог, который забивает горло”. Когда поезд прибыл на вокзал, легкие у нее аж съежились, стоило ей вдохнуть токсичных городских выхлопов. Она хвасталась тем, как они отдохнули. “После Нового года мы провели в кровати целый день”, – заявила она. От головной боли ей пришлось выпить восемь таблеток аспирина.
Я представила, как они сидят на мягких стульях за столом красного дерева и едят гороховый суп из керамических мисок. Представила жареное мясо с корочкой, хрустящей под ножом. Хотя, по правде говоря, я ничего не знала о семье Давида и даже не знала, живут ли они в собственном доме или в маленькой квартире. Я была уверена, что по ночам Брижит и Давид занимались любовью. В моем воображении они всегда делали это стоя, опираясь на кровать. Я помнила звуки, которые они издавали, как будто это было вчера. Его икры напрягаются. Потом тишина. От этого зрелища мой желудок проваливался куда-то в глубину.
В четверг вечером, открыв мне дверь, Брижит внимательно оглядела меня сверху донизу и заявила, что я слегка набрала вес, округлилась и выгляжу здоровее. Но как же так, если несколько недель тому назад она сказала, что я похудела? Как это произошло так быстро – может, я поправилась от вина? Я действительно ела больше обычного на Рождество, наш холодильник впервые за последнее время не зиял пустотой.
Я выбросила это из головы и сосредоточилась на работе над книгой. Я хотела с этим закончить и уже целиком посвятить себя подготовке к экзаменам. Мне нужна была итоговая оценка не меньше шестнадцати из двадцати, чтобы получить mention très bien[33], и тогда папа мог бы мной гордиться. Весной мне предстояло писать пробные экзамены почти каждую субботу с восьми утра и до полудня.