– Тебе пора, – сказала она.
Я вышла из комнаты и бегом бросилась по коридору. Я промчалась мимо женщин в гостиной, и на сей раз они повернули головы мне вслед, как будто чувствовали запах моего пота, видели сквозь мою одежду. Я сдернула свою куртку со стула Брижит. В воздухе закружились серые шерстинки Симбы. Какая-то женщина дотронулась до моего локтя, и я вздрогнула от неожиданности. Она спросила, не хочу ли я пить. Я поблагодарила ее и сказала, что ухожу. “Как хотите”, – сказала она. Я видела только ее квадратные зубы и туго собранные в пучок волосы, сияющие, как корона.
Уходя с вечеринки, я не оборачивалась, как в тот раз на вокзале в Ниме. Я спасалась от Брижит бегством, как от кричащего незнакомца на улице. Я боялась оглянуться, потому что мне казалось, что она бежит вслед за мной, преследует меня. Только в метро, когда меня окружила толпа других пассажиров, покалывание в затылке прошло.
Этот образ запечатлелся у меня в голове на долгие годы: миниатюрная Брижит сидит одна на кровати в красивом особняке своей подруги, накрыв руками живот. Это была картина одиночества, и она часто не давала мне покоя, потому что я так и не смогла вообразить Брижит беременной.
Было в ней нечто такое, что не давало представить ее с большим животом. Я пыталась мысленно увидеть ребенка, который будет расти у нее в утробе, ее округляющуюся фигуру, как у японских богинь, которые танцевали среди волн у них в прихожей. Как нелегко ей будет сдаться. Она наберет вес, на бедрах у нее появится целлюлит, на талии – растяжки. Анук гордилась тем, что весила шестьдесят пять килограммов на девятом месяце.
Я искала информацию о Брижит – что угодно, лишь бы понимать, где она и что делает. Я настроила оповещения, чтобы узнавать, когда в новостях появится ее имя и имя Давида. Я говорила себе, что опубликовать мемуары без моего согласия не получится. Как она найдет издателя без меня? И все же понимание, что она столько знает о нашей семье, не давало мне покоя. Она могла бы написать другую книгу, если бы захотела.
Неделя экзаменов пролетела быстро. Они оказались проще, чем ожидали мы с Жюльет. В нас бурлил адреналин, мы не ели и не пили все четыре часа, которые длился каждый экзамен. Не было времени даже на то, чтобы сходить в туалет, да и кто бы захотел потратить драгоценные минуты зря? Первой мы сдавали философию – в понедельник, в восемь утра. Я уже решила, что буду писать сочинение, – в нем требовалось четко аргументировать свою позицию, приводя по памяти цитаты в качестве доказательств, и я знала, что папа бы мной гордился. Нам предложили на выбор два вопроса. Я выбрала первый: