Мадам Лапьер рассмеялась. Ее лицо на мгновение просветлело.
– Хорошо, что ты пришла. Твою мать я видеть не хочу, но ты…
Она часто заморгала и села прямее.
– Подожди здесь, – сказала она. – У меня есть кое-что для тебя.
И вышла из кухни.
Я допила чай. Кухня была маленькой и функциональной, с большой плитой и узкой стойкой. На столе стояла тарелка с репчатым луком и луком-шалотом. Здесь было чисто, но в то же время тепло и уютно, и я представила, как они собирались тут и с аппетитом ели.
Она рассказывала о своем восприятии случившегося настолько спокойно, что это только усиливало ощущение ненормальности ситуации. Всем нам пришлось нелегко. Хотелось бы мне иметь такую же способность называть вещи своими именами, но мы с Анук были как рыбы на дне океана, которые предпочитают прятаться в непрозрачной глубине.
Мадам Лапьер вернулась с конвертом.
– Это тебе, – сказала она. – Мы обсуждали это за несколько недель до его смерти. У меня не хватило смелости отправить его по почте. Наверное, твоя мать тебе уже все рассказала.
Я взяла у нее конверт и распечатала. Внутри было мое свидетельство о рождении. Я родилась в 15:47 в семнадцатом округе. Дальше было указано полное имя Анук, дата и место ее рождения и ее профессия, но графа, предназначенная для отца, оставалась пустой.
Ниже был приписан еще один абзац, в котором говорилось, что Бертран Лапьер признал меня своей дочерью в Париже. Судя по дате, это произошло меньше чем за неделю до его смерти.
Мадам Лапьер наклонилась к моему плечу и читала вместе со мной.
– Они, наверное, ходили вместе с Анук, – прошептала я, – но она мне ни слова не сказала.
– Посмотри сюда, – сказала мадам Лапьер, показывая на конец абзаца. – Он еще и дал тебе свою фамилию.
Я попробовала произнести это вслух. “Марго Лапьер”. Я покраснела и взглянула на нее: это были интимные слова, вторгшиеся в ее мир.
– Хорошо сочетается, правда?
Я кивнула.
Я миллион раз слышала свое имя, но все же повторила его про себя еще раз – Марго Лув, Марго Лапьер – и согласилась: звучало красиво.
Я пришла домой, сжимая в руке свидетельство о рождении. Анук сидела на кухне с чашкой кофе. Он был только что сварен, и, когда она на него дула, к ее лицу поднимались струйки пара. Она спросила, не хочу ли я кофе.
Я помахала свидетельством у нее перед носом.
– Я ходила к мадам Лапьер. Посмотри, что она мне дала.
Лицо Анук застыло, впервые с прошлого лета она выглядела испуганной. Через несколько секунд она взяла себя в руки, уселась поудобнее, придвинула к себе чашку и обхватила ее обеими руками. Наконец она нарушила молчание. Она не знала, как мне сказать. Она собиралась отдать мне свидетельство в ближайшее время. Через десять дней у нас назначена встреча, чтобы ознакомиться с папиным завещанием и разделить наследство между мадам Лапьер, его сыновьями и мной. Она договорила уже в слезах.