Карточный домик Путина

В книге, предлагаемой читателю, собраны мои статьи и политические комментарии за полтора десятилетия. Все эти тексты написаны уже после того, как вышла в свет книга «Управляемая демократия», в которой я анализировал события, происходившие в период правления Бориса Ельцина и на протяжении первого срока президентства Путина. Термин «управляемая демократия», впервые появившийся в странах Азии в 1960-е годы, оказался предельно адекватен политическому режиму, который выстраивался на протяжении всего этого времени в России. Но показательно, что если правящие круги азиатских стран постепенно расширяли сферу демократии, смягчая жесткость управления, у нас происходила противоположная эволюция. Точно также коррумпированность государственного аппарата, которая в первые годы путинской эпохи, казалось, сокращается, затем начала стремительно и повсеместно распространяться, достигая поистине космических масштабов.

Дело тут не в личности Владимира Путина, не в его прошлом как сотрудника госбезопасности, даже не в отсутствии демократических традиций или культуре российского народа. Причиной авторитарной и коррупционной деградации политического режима является экономическая и социальная неудача российского капитализма. В отличие от Китая и пресловутых «азиатских тигров», Россия встала на путь буржуазного развития, уже будучи индустриальным государством. Задачи индустриализации, урбанизации (и в широком смысле модернизации), решавшиеся в Азии авторитарными госкапиталистическими режимами, были решены в СССР на совершенно иной основе. Никакой позитивной модернизаторской повестки у режима буржуазной реставрации в России не было, несмотря на попытки её придумать. Да и сама идея, будто повестку можно просто придумать на экспертном совещании или на банкете у олигархов, заведомо абсурдна. Повестка формируется из вопросов практической жизни, требующих немедленного и конкретного ответа.

Российский новый капитализм не просто опоздал к эпохе модернизации. Возникнув на волне неолиберальных, рыночных реформ, он закономерно принял именно те формы, которые диктовались доминировавшими в тот момент тенденциями глобального развития. Как результат, он воплотил в своем развитии стратегию социального демонтажа. Если в ряде стран мы видели как модернизаторский госкапитализм постепенно смягчался политически, осваивая, с одной стороны, новые рыночные возможности, а с другой — идя навстречу растущим требованиям социального развития (иногда выдвигавшимся снизу, а иногда просто осознаваемых верхами как объективно назревшие), то у нас рыночная политика подпитывалась ресурсами, получаемыми за счет демонтажа социального государства. В этом смысле наш капитализм оказался куда более западным и куда более либеральным. Что отнюдь не сделало его более демократическим — как раз наоборот.