Галлант (Шваб) - страница 10

Я не хочу покидать тебя, но больше не доверяю себе.

Нет времени, нет времени, нет времени, времени на…

Прости, я не знаю, что делать…

Оливия, Оливия, Оливия, помни:

Призракине могут тебя коснутьсяне настоящие,

сны– лишь сны иникогда не причинят вреда.

Ты будешь в безопасности,

если станешь держаться подальше от Галланта.

Оливию похоронили заживо.

По крайней мере, ей так кажется. Кухня – душная нора в недрах школы, в воздухе клубится пар от кастрюль, стены каменные, и каждый раз, когда Оливию отправляют отбывать здесь повинность, ей мерещится, что ее замуровали. Будь она одна – не стала бы возражать.

В кухне нет гулей, зато всегда есть девчонки. Они щебечут, трещат, наполняя помещение шумом просто потому, что могут его производить. Одна рассказывает сказку о принце и дворце. Другая жалуется на ноющий живот, а третья сидит на столешнице, болтает ногами и вообще ничего не делает.

Оливия старается не обращать на них внимания, уткнувшись в миску с картофелем. Тускло поблескивает нож. За работой она разглядывает свои руки: тонкие, некрасивые, но сильные.

Эти руки способны говорить, хоть в школе почти никто не желает слушать. Руки, что умеют писать, рисовать и чертить идеальные линии. Руки, что, не дрогнув, могут отделить кожу от плоти.

Между указательным и большим пальцем притаился маленький шрам, но это было давно, и Оливия сама виновата. Она слышала, как, поранившись, кричали другие девочки. Резко вскрикивали или протяжно вопили. Черт, когда Люси однажды прыгала с кровати на кровать, то промахнулась и сломала ногу! Ну и реву было… И как-то раз Оливия рассеянно подумала: а если ее голос скрывается по ту сторону грани, нельзя ли его вызвать болью?..

Нож был острым, порез – глубоким. Кровь хлынула на столешницу, руку объял жар, проник в легкие, но из горла Оливии вырвался лишь короткий резкий вздох. Пшик, а не звук.

Увидев кровь, Клара закричала – пискляво, отвратительно, Амелия принялась звать матушек, а те, разумеется, сочли произошедшее несчастным случаем. Криворукая неумеха, ворчали они, а остальные девчонки шептались.

Казалось, шум издают все. Кроме Оливии.

Кроме той, которой хотелось кричать, но не от боли, а от ярости: внутри у нее столько звуков, а она не в силах их выпустить. И тогда Оливия пнула груду кастрюль, просто чтобы услышать, как те звенят.

Девчонки на той стороне кухни принялись болтать о любви. Они шепчутся, будто это секрет или украденная конфета, которую прячут в ладонях, а то и за щекой. Будто любовь – все, что им нужно. Будто на них наложено заклятие, и только любовь способна его снять.