– Остепениться! – эхом повторил Деврё, думая, судя по всему, о чем-то другом.
– Да, Дик… довольно прожигать жизнь.
Внезапно капитан произнес:
– Мой дорогой малыш Паддок! – С несколько саркастической улыбкой он взял лейтенанта за руку и поглядел на него чуть ли не презрительно; но добродушие, сквозившее в чертах этого честного маленького джентльмена, заставило Деврё смягчить и тон, и выражение лица. – Паддок, Паддок, ты никогда не обращал внимания, мой мальчик, что Гамлет не говорит ни слова утешения несчастному старому Датчанину? Он знал, что это бесполезно. Всякий хоть чего-нибудь стоящий человек разбирается в своих собственных делах лучше всех; вот и мне известны все тайны моей темницы. Прожигать жизнь. Да, Паддок, мой мальчик, именно этим я и занимался, в этом-то все и дело; я прожег ее, в ней дыры, мой мальчик, они становятся все шире; они расползаются, их бесполезно штопать или латать; и… у Макбета, как тебе известно, был его кинжал, а мне остается только взяться за ножницы. Не болтай глупостей, Паддок, малыш. «Оперу нищих» написал, кажется, Гэй? Почему ты не играл Макхита? Забавный парень этот Гэй, и поэма его тоже. Он пишет – помнишь? – вот что он пишет:
Грянет час расплаты,
И себя тогда ты
Проклянешь трикратно
[69].
Паддок, подними-ка оконную раму, в комнате слишком жарко… или нет, не нужно, стой; почитай книгу, Паддок, ты это любишь, а я выйду прогуляться, а потом вернусь, и мы с тобой еще побудем вместе.
– Но ведь на улице темно! – запротестовал гость.
– Темно? Конечно… разумеется… очень темно… но зато холодно; воздух прохладный.
Деврё произносил слова, думая, казалось, о чем-то другом, и Паддоку пришло в голову, что он сейчас удивительно красив, с этой бледной тенью ужаса на лице – как царь Саул перед злым духом, и в душе Паддока зашевелились страшные предчувствия. В его ушах гудели строчки из старой баллады, которую любил напевать с комическим пафосом Деврё:
Вдоль реки он бродил – прозрачной реки,
Реки, что бежит через Килкенни.
Капитаном Уэйдом он был наречен,
Из-за девы прекрасной смертью сражен – и т. д.
Что это ему вздумалось прогуливаться в такой поздний час по берегу реки? Паддок с бьющимся сердцем незаметно последовал за капитаном вниз и присоединился к нему на улице.
– По тропе вдоль реки? – спросил Паддок.
– Вдоль реки? Да, сэр, по тропе вдоль реки. Я думал, вы остались наверху, – сказал Деврё, угрюмо отстраняясь.
– Но, Деврё, я не прочь пройтись с тобой, если не возражаешь, – прошепелявил Паддок.