– Ох, мэм, голубушка, не берите это так близко к сердцу… хотя, видит Бог, как я вас понимаю; до чего же жуткий этот стальной бурав, который краснорожий доктор… я говорю о том, из Дублина… выложил на стол рядом с нашим бедным господином… от такого даже палач напугается до полусмерти… а еще и полдюжины полотенец! Ни дать ни взять, мэм, дорогая, собрались забивать вола.
– Ох, не надо. Ох, Кэтти, Кэтти… молчи, не надо.
– Разве не лучше будет, госпожа, голубушка, если я расскажу вам, что там делается, а то ведь, мэм, дорогая, вы и вовсе лишитесь чувств, не зная, что они собираются с ним сотворить.
В тот же миг дверь открылась и показались прыщавое лицо и горящие глаза доктора Диллона.
– Найдется здесь крепкая женщина?.. Не ребенок, понимаете, мэм?.. Э-э… вы сгодитесь. – Он обращался к Кэтти. – Входите, будьте любезны, мы вам скажем, что делать.
Кэтти не имела ничего против; присев, она проскользнула в дверь.
– Доктор, – взволнованно шепнула бедная миссис Стерк и схватила Диллона за край одеяния, – вы думаете, операция его убьет?
– Нет, мэм… во всяком случае, не сегодня, – ответил он, отстраняясь, но миссис Стерк его не отпускала.
– Ох, доктор, вы думаете, он умрет?
– Нет, мэм… но опасность всегда имеется.
– Какая опасность, сэр?
– Грибовидный нарост, мэм… если удастся избежать воспаления. Но с другой стороны, мэм, мы можем принести ему массу пользы; и вот что, мэм, вам лучше уйти вниз или в детскую; мы позовем вас, если будет нужно… то есть если ему станет лучше, мэм, как мы надеемся.
– Ох! Мистер Мур, это вы, – всхлипнула бедная женщина, схватив за рукав цирюльника; тот только что поднялся по лестнице и теперь отвешивал поклоны и бормотал: «Ваш слуга, мэм». На его длинном честном лице, ввиду торжественных обстоятельств визита, застыло любопытно-испуганное выражение.
– Вы тот цирюльник, за которым мы посылали? – грубовато спросил Диллон.
– Это наш любезный мистер Мур, – громко и протестующе поправила его маленькая миссис Стерк; ей инстинктивно хотелось подольститься и привлечь цирюльника на свою сторону, чтобы он помог защитить от всяческого насилия ее мужа – плоть от плоти ее и кость от кости.
– Почему вы молчите, л-любезный? Цирюльник вы или не цирюльник? Что с вами? – глухо проревел свирепый доктор Диллон.
– К вашим услугам, мэм… сэр, – с поклоном живо отозвался мистер Мур.
– Тогда входите. Ну же! – крикнул доктор, красной ручищей втягивая его в комнату. – Ну, ну… ну всё… ну, ну, – грубовато сказал он миссис Стерк и ладонью преградил ей путь.
И вот он затворил дверь, и бедная миссис Стерк, услышав скрип засова, почувствовала, что ее Барни больше ей не принадлежит и она ничего не может для него сделать, только сцепить руки и возносить молитвы за его спасение; боль и страх были так сильны, что естественная для женщины мысль, какое грубое животное этот доктор Диллон, даже не пришла ей в голову.