Джейнс не спал вторую ночь. Что-то неясное не давало ему покоя. Некая мысль все время скользила по краешку сознания, бесследно пропадая, едва он пытался обратить на нее пристальное внимание и поймать за хвост, чтобы рассмотреть наконец.
Это было похоже на смутное воспоминание о чем-то важном, и оно постоянно зудело в голове, как позабытое и неисполненное обещание.
Сначала он злился, потом пытался отмахнуться от досадного чувства, занимая себя другими делами и разговорами с Раймоном. У них было достаточно забот в связи с побегом демоновой девчонки. Да, маскарад и клятва решили некоторые из них, но, увы, далеко не все.
За окном едва забрезжил рассвет, когда герцог Ривердан сдался и перестал изображать отдых.
Что, что же он забыл? Что-то очень важное… словно бы… из детства.
Джейнс сел в кровати и решил разобраться в происходящем, но на этот раз он не пытался с ходу зацепить нужную мысль в голове. Вместо этого он расслабился и углубился в себя, опираясь скорее на ощущения, звуки-запахи-цвета, мелькавшие за этой надоедливой занозой.
Постепенно его сознание успокоилось, погружаясь в состояние полусна-полубодрствования, в котором, как его когда-то учил один из следующих по пути духовного совершенства, можно путешествовать по собственной памяти, цепляясь за самые незначительные детали.
И действительно, скоро Джейнс оказался в знакомом до мелочей месте — в учебной комнате собственного замка, там, где они с Раймоном постигали сложную науку дворянства под руководством строгого наставника.
Джейнс тихо усмехнулся своим мыслям, оглядываясь вокруг. Просторное помещение с большими окнами под самой крышей восточной башни было заставлено стеллажами с книгами, три стола стояли каждый у своего окна — два ученических и учительский, самый большой. Сбоку от него, задвинутая наполовину в нишу, красовалась самая нелюбимая мальчишками часть меблировки класса — широкая низкая скамья для порки. Вот уж с чем было связано очень много ярких и далеко не самых приятных воспоминаний!
Однако именно эта лавка сейчас тянула к себе герцога как магнитом. Он даже подошел к ней и провел кончиками пальцев по состаренному и отполированному их телами дереву, пытаясь вслушаться в свои ощущения.
И словно по заказу, в ушах зазвучали размеренные стежки розги и четкий, суровый голос мэтра Сертиана, проговаривающий невыученный урок между звонкими вскриками: